– Возможно, ты прав, – ответил я. – А какой-нибудь практический совет будет, или только философская часть?
– Практический вывод очевиден, – ответил Глео. – Пойми сам, готов ли ты получить то, что находится на Корабле. И если тебе что-то мешает, избавься от этого, и тогда приходи снова.
– Отличный совет, – кивнул я, скрывая улыбку. – А главное, как обычно, очень понятный.
– Это тоже входит в правила игры, – спокойно парировал Глео. – Мне казалось, это правило ты уже выучил.
После этого он коротко кивнул, что обычно обозначало у него прощание, а затем изображение на экране погасло.
Минуту-другую я сидел и пялился в иллюминатор на вьющуюся над верхушками леса стаю крылатых ящеров.
Вот как, значит. «Кристаллизация». И Глео сотоварищи, значит, наблюдают за этой кристаллизацией и что-то там про себя решают, не ставя нас в известность. А тут из-за нее того и глядя начнут тысячами гибнуть люди.
Вообще, кто мы для них? Нечто вроде муравьиной фермы, которую можно рассматривать через стекло, а если надоест, то просто залить инсектицидом или оставить без корма? Отчего-то мне всегда казалось, что Глео разговаривает со мной… нет, не как с равным, конечно, но, во всяком случае, как с разумным существом, чье мнение имеет значение. Однако что я, в сущности, знаю о нем? Как ни крути, правила игры мне, в самом деле, непонятны. Зато хорошо ясно, что я в этой игре – не игрок, а фигура. Может быть, важная. Может быть, даже ферзь. Но и ферзем в определенной ситуации могут пожертвовать.
За этими размышлениями я почти не заметил, как голоса в столовой стихли, а затем на лестнице послышались тихие медленные шаги.
– Простите, вы не заняты? – спросил тонкий голосок за моей спиной.
Я обернулся. С лестницы на меня смотрела Эми. Одета она была во что-то вроде голубой пижамы – должно быть, только что вылезла из постели впервые с того времени, как Маркус унес ее в их капсулу.
– Нет, – ответил я с улыбкой, но, должно быть, выглядевшей озадаченно. – А тебе что-нибудь нужно?
– Я просто хотела поблагодарить вас, – сказала она.
Выглядела девочка еще бледнее, чем раньше, совсем нездорово, и мне показалось, что она с явным усилием держится за перила лестницы, чтобы не упасть. Я быстро подошел к ней.
– Тебе вставать-то уже можно? – спросил я. – Доктор тебя осматривал?