Последние слова она произносит уже мне в спину. Не оборачиваюсь, спешу укрыться в кабинете.
Но когда мы уже проходим весь коридор и почти скрываемся за поворотом все и случается.
– А ну-ка стой! Чей это ребенок? – окрик бывшего мужа звучит, как выстрел.
Вздрагиваю, но останавливаюсь. Медленно поворачиваюсь, оказываясь с ним лицом к лицу.
– Я спросил, чей это ребенок! – он пристально рассматривает меня, держит словно на прицеле, сканирует взглядом.
– Мой! – отвечаю с вызовом. – и моего мужа!
Словами попадаю ему в сердце. Он вздрагивает, останавливаясь. Рассматривает сына. Тихо спрашивает:
– И давно ты замужем? Сыну сколько лет?
– Это тебя не касается, – произношу как можно холодней.
Только сердце так колотится, что вот-вот ребра проломит, словно хочет выдать мою тайну. Стараюсь смотреть ему прямо в лицо, но глаза бегают из стороны в сторону.
Глеб дергает меня за рукав:
– Мам, кто этот дядя?
– Это мой начальник, сынок, – перевожу взгляд на сына, улыбаюсь ему, чтобы он не почувствовал захлестывающего меня волнения.
Ребенок все правильно понимает и выдает фразу в стиле «истина устами младенца», с детской непосредственностью звонким голосом спрашивает:
– Мам, а почему он сердитый, как Валентина Алексеевна в садике и баба Валя одновременно?
– Потом поговорим, котик. Дай мне пару минут! – обещаю я ему, судорожно пытаясь придумать, как выпутаться из ситуации и увести сына.
Молчу, но и не могу решиться, чтобы просто развернуться и уйти.
На лице бывшего за пару секунд сменяется несколько выражений: от легкой растерянности до злости и затем неожиданно от злости – к веселью.
В его глазах начинают свой танец черти, пляшут, вызывая озорной блеск в глазах. Ни у кого больше такого не видела.
Я узнаю взгляд Воронова в его бытность капитана футбольной команды, словно и не было этих четырех лет, он все такой же.
Сердце тоже узнает этот взгляд, поддается ему.
Мои зрачки расширяются, я еле сдерживаюсь, чтоб не разулыбаться ему в ответ. Проигрываю в этой битве чистых инстинктов, улыбка сама растягивает губы, но я быстро комкаю ее, прячу и хмурю брови.
Он, конечно, же все замечает.
Всегда читал меня, как открытую книгу. Следит за выражением моих глаз, так же, как я сейчас слежу за его взглядом.
Мы оторваться не можем, отвести глаза, вцепились в друг друга взглядами, буравим, вытащить все секреты хотим.