Утром звонит бывшая и сообщает, что наследство после ее отца достается нашему сыну, но только после того, как он женится.
Дедуля был большой поклонник семьи и семейных ценностей. А до свадьбы наследника, все имущество в управлении бывшей.
Не то, чтобы мне было какое-то до этого всего дело, но зная безалаберную в финансах натуру бывшей, понятно – затянет сынуля с матримониальными планами, то лишится всего.
О чем я ей и сообщаю. А в ответ получаю тираду о том, как я ошибаюсь и что мальчик вот-вот женится.
Что ж, прекрасно! Может тогда он наконец возьмется за ум. Пока же хвастать нечем.
Не выперли его из универа только благодаря моему личному спонсорству. А про работу он слышать даже не хочет.
На уме у наследника только девчонки и гулянки.
Нет, я все понимаю: молодость, секс, веселье. Против секса и сам ничего не имею.
Только однажды я устал от круговорота девиц в нашем доме и запретил сыну их приводить.
В ответ он просто снял квартиру в городе, и в Малинках не появлялся уже полгода.
Признать, отношения у нас не очень.
Жена ушла от меня к другому и уехала с мужем заграницу, когда нашему сыну было восемь. Так что все наше общение с ребенком свелось к телефонным звонкам и моему перечислению денег на счет бывшей.
Правда, когда тому исполнилось восемнадцать, она сообщила, что больше не справляется с ним и отправила его мне «на воспитание».
Вот и считаем: звонок прям с утра от бывшей – три балла на шкале дерьмометра.
В офисе в лифте еду с какой-то юной девчонкой. Молодая и легкая, как сейчас говорят «тонкая и звонкая», влетает стремглав, когда двери лифта почти закрывались, чуть не сносит меня с ног. Так разогналась, что на пороге спотыкается и падает прямо на меня.
Чисто инстинктивно вытягиваю руки, хватаю ее в объятья, удерживая ее от падения.
И тут она поднимает на меня глаза.
А там – туманы.
Серо-сизый цвет глаз, обрамленных пушистыми ресницами в сочетании с перепуганным взглядом. Хороша!
Грудь-двоечка – мой любимый размер, белая нежная кожа, плавные изгибы тела.
Стоило этой ходячей невинности захлопать испуганно глазами, дернуться в моих руках, как захотелось этими самыми руками стиснуть ее покрепче и не выпускать. А лучше всего утащить к себе в постель и не выпускать дня три, ну а дальше – как пойдет.
Но мы же цивилизованные люди.