Когда я родился, отцу было двадцать. Так что когда мне будет сорок, ему стукнет шестьдесят. Так себе арифметика. Вот у Горыныча отцу пятьдесят пять в этом году, он уже поговаривает о том, чтоб Макса сделать своим замом.
Мне такое не грозит, батя полон сил и мечтаний о том, как я сам всего добьюсь.
С маман в этом плане проще. Она от меня ничего особого не ждет.
– Ты как умудрился ее обидеть? – допытывается предок.
Бесит
– Да не помню я почти ничего! –повышаю голос. – Ну влил в нее пару коктейлей против ее воли, пока ее Горыныч держал.
Не вижу в этом никакого преступления. Она совершенно не умеет отрываться. Брать ее с собой на вечеринки – только позориться! Она ведет себя так, будто строгая мама пришла на пьяную пати. Без нее веселей в разы. Но раз я уже ее притащил, то пусть будет добра веселится наравне со всеми.
– Ну и идиот! – припечатывает батя.
– Моя девушка, – смотрю на него с вызовом, – что хочу с ней, то и делаю.
– Только она решила с тобой после этого расстаться, – делает он мне мозг.
– Если б решила расстаться, то наверно, не пошла бы сюда спать.
Отец странно на меня смотрит, будто я чего-то не догоняю.
Но, как по мне, не догоняет тут он.
– А, кстати, Карина вернулась, – сообщаю отцу зачем-то эту информацию.
Хочу задеть, посмотреть его реакцию на знакомое имя. Роман у них был. После того, как они расстались, Карина и сбежала.
Внимательно наблюдаю за его бесстрастным лицом, когда он выдает:
– Карина? Какая Карина? Озерова что ли?
– Она. Не думал, что ты забудешь.
Отец поднимает брови, пожимает плечами. И поворачивается, чтобы свалить, наконец, из кухни.
А меня царапает смутное какое-то чувство, связанное с только что произнесенным именем Карины.
– Ты когда домой к себе поедешь? Водителя попрошу тебя отвезти! – оборачивается он в дверях.
– Не, не поеду сегодня. Тут переночую, пусть Аня там одна сегодня перебесится, – сообщаю отцу очевидное на мой взгляд решение.