Спустя два часа я и несколько ребят пошли домой. Распрощавшись
возле кондитерской, я побежала домой.
Ночь опустилась на город. На улицах зажглись огни. В теплых и
уютных домах люди ложились спать в свои теплые постели, после
сытного ужина в семейном кругу. Только в одном из домов на
Брайан-стрит на самой окраине города пьяный мужчина слонялся по
дому, круша мебель и громко ругаясь, а в гараже этого самого дома
на старом матрасе в обнимку с подушкой сидела девушка, тихо глотая
соленые слезы. Одежда местами была изодранна, а на теле начинали
проявляться новые синяки. Пульсирующая боль в сломанной руке не
давала девушке успокоиться. Из разбитой губы сочилась кровь, нос
сломан, а глаза опухли от непрекращающихся слез. Место удара на
лице покраснело, но эта боль не шла ни в какое сравнение с его
последним ударом ногой в живот, отчего девушку вырвало прямо на
ковер недавно съеденными собачьими консервами. Мужчина был вне себя
от злости. Схватив кашляющую и отплевывающуюся девушку за волосы,
он протащил ее через весь двор и грубо швырнул на пол гаража,
закрыв дверь на замок. После этого ее еще несколько раз стошнило,
но в этот раз вперемешку с кровью. Кое-как на дрожащих руках она
доползла до матраса и, обняв подушку, тихо заплакала, надеясь, что
мужчина перебесится в доме и, наконец, ляжет спать, но вопреки ее
молитвам, он вернулся и еще несколько раз ударил девушку, приложив
ее головой об капот стоявшего в гараже автомобиля. Как только она
рухнула на пол и перестала подавать какие-либо признаки жизни,
мужчина успокоился и вернулся в дом, после чего выпив еще несколько
бутылок пива – уснул.
Я пришла в себя примерно за час до рассвета, если мне не
изменяют внутренние часы. С трудом поднявшись на руках, я
прислонилась к фургону, вытягивая ноги и запрокидывая голову.
Мыслей не было, я просто сидела, изучая грязный потолок и ждала,
когда затянутся раны на голове и срастется перелом на руке.
Вправив, неоднократно ломаный, нос, я даже не ойкнула. Когда дышать
стало не так больно, я попыталась встать, но удалось это с трудом.
Ноги дрожали и все время подкашивались. Не дойдя двух шагов до
матраса, я упала, растянувшись на полу.
- Не пойду на пробежку, - одними губами прошептала в темноту
гаража, доползая до спального места и, свернувшись калачиком,
постаралась уснуть. Придется идти в свитере или водолазке, чтобы
синяки никто не увидел. В отличие от порезов или переломов синяки
оставались и держались дня два-три, а так раны затягивались
примерно за одну ночь, правда, с каждым разом шрамов после них
оставалось все больше, и процесс длился дольше, чем раньше.
Кажется, организм слишком часто регенерировал, поэтому его ресурсы
истощаются. Я испугалась мысли, что однажды мое самоисцеление
исчезнет совсем и тогда двух таких ночей подряд мне не пережить. Я
не знала с чем это связанно и можно ли как-то вернуть его.