— Беру свои слова обратно, — произнёс
озадаченный Маньяк.
— У меня однажды дверь расщепить
получилось, — припомнил я, — так это, считай, чудо, что без травм
обошлось. Папа прав был, что наорать хотел. Да не успел, я смотался
быстро. Когда я стену у Шона порушил — неделю отлёживался и чуть
рук не лишился.
Больше глупых вопросов близнецы не
задавали.
И сейчас даже морозостойкий брат
ёжится, стоя рядом. Нечего было на себя столько металла вешать!
Хе-хе, половина всей этой серебряно-золотой фигни где-то
растерялось за ночь. Да и не жалко.
Глубоко вдохнул, пробуя на вкус
морозный воздух…
— Ты чего, мелкий?
Откашлявшись, я сплюнул в снег что-то
вязко-красно-тёмное. Гадость.
— Нормально всё, — сказал я, вытерев
рот рукой. Взглянул на свою ладонь. — Наверное.
Кровь. Всё ещё чуть святящаяся.
Поэтому я и отбрыкиваюсь от любых врачей как ненормальный. Возьмут
пробу крови, а она в пробирке — светится! Что потом начнётся —
представить страшно.
— Последствия аллергии, — ответил на
тревожный взгляд брата. — Пройдёт.
— Пройдёт, как же, — хмыкнул брат,
пытаясь отвесить мне дежурный подзатыльник. Я увернулся. —
Поднимемся, займусь твоим хилым здоровьем вплотную.
— Моё здоровье — не хилое! —
возмутился, выпустив крылья. — Я просто…
— …вечно раненый попаданец! —
закончил брат и тут же взлетел, опасаясь моего праведного
гнева.
Проводив его взглядом, решил в этот
раз только философски пожать плечами — правду же сказал. Да и
вымотался я до такой степени, что догонять его и бить по наглой
светлой морде — просто лень.
Джип мы загнали на место, а то что
там… задний мост менять придётся… на капоте вмятина… лобовое стекло
с трещиной… боковых зеркал вообще нету… фары малость побитые…
мелочи!
Двойняшки наверняка уже дрыхли в
своих покоях. Осталось только вернуться к себе и мирно улечься
спать. Взмах полуэфирных крыльев, прыжок высоко в воздух и через
несколько минут я переступил свой подоконник… Только чтобы заткнуть
себе рот ладонью и едва не рухнуть обратно. В кресле дрых Шон. В
другом кресле с ноутбуком на коленях сидел дед и разглядывал очень
хмурого Вана.
— Дед! — шёпотом позвал я и дедушка
перевёл свой ледяной взгляд на меня. Проморозило по самый
позвоночник, но меня напугать не так-то просто! Язык отлип от нёба
и оповестил драгоценного предка: — Ты нас не видел!