— Но ты с маниакальной одержимостью хотела быть удобной для меня, — я отвернулся к окну, голос дрогнул. — Ты настолько хотела быть идеальной женой, что превратилась в куклу. Я потерял женщину, которую любил, и не смог ее вернуть.
Алена застыла, вероятно, ожидая от меня следующих слов или действий. Но что я мог сказать? Что мог сделать? И какой от этого толк, если уже ничего не вернуть?
Будто спохватившись, я подобрался и, повернувшись к ней, сказал:
— Уже поздно, — взглянул на часы, — поговорим в следующий раз.
И спешно отправился на выход. Когда выходил из подъезда и садился за руль, чувствовал на себе взгляд Алены. Ей был непонятен мой порыв, и, наверное, стоило закончить разговор. Но я не мог. Не сегодня. Потому что до одури хотелось ее обнять и попросить прощения за все, что натворил. И вот тут крылась опасность. Потому что я не мог быть уверен, что удержусь от соблазна перехватить ее покрепче, усадить на подоконник и вспомнить, как любил когда-то.
4. 3
Весь путь домой прошел как в тумане. Зачем я начал этот разговор? Что хотел услышать? Я же сделал осознанный выбор и ушел. Зачем же тогда ворошить прошлое? Я сам себя не понимал и сам себе противоречил. Выяснение отношений с Аленой не принесет ничего, кроме потерянного времени.
Припарковав машину на стоянке, я заглушил мотор и громко выдохнул. Снова нестерпимо хотелось курить, я даже бросил косой взгляд на бардачок. Там лежали пачка сигарет и зажигалка. Невольно вспомнилась песня Виктора Цоя о том, что, если есть в кармане пачка сигарет, значит, все не так уж плохо на сегодняшний день. Я понимал это так: если есть деньги на сигареты и время покурить, то ты достаточно богат, чтобы быть счастливым. А вот вторая часть четверостишия в последнее время вызывала во мне тоску:
«И билет на самолет с серебристым крылом,
Что, взлетая, оставляет земле лишь тень».
Тут, как я считал, речь шла о свободе. Той самой, когда ты волен сорваться с места и умчаться вдаль, в одному тебе известном направлении. Я от нее отказался, подписав бумаги. Я продал свою свободу, получив взамен то, к чему шел. А теперь задавался вопросом — это именно то, чего я желал на самом деле?
Мои мысли не являлись уважительной причиной ни для того, чтобы задерживаться, ни для того, чтобы не прийти ночевать. Поэтому я закрыл авто и поплелся к подъезду.