В своем поступке я сильно раскаивался. Даже признался Алене во всем. На коленях молил простить. И она простила, как мне тогда показалось. Позже я понял, что она надела очередную маску. На деле же замкнулась в себе. Идеальная жена, которая во всем угождает мужу, — вот кем стала моя сладкая малышка, в которую я до беспамятства был влюблен. Наш брак стал казаться мне театральной постановкой, и меня мутило от этой фальши. Я понимал, что во всех изменениях виноват сам и злился. А злость эта вытекала ядом и травила Алену.
Сперва я пытался вывести ее на эмоции, как мальчишка, который дергает девочку за косичку. Дошло до того, что я давал своей секретарше странные поручения, например, оставить на воротнике моей рубашки отпечаток своей помады. Я шел домой и жаждал получить по роже от жены. Я хотел, чтобы она рвала и метала. Чтобы называла меня последними словами и угрожала запихнуть мне эту рубашку в глотку. Только, пожалуйста, не это равнодушная покорность! Я даже говорил ей такие вещи, которые мне сейчас вспоминать стыдно. И если бы она взорвалась, я бы признался в том, что на самом деле изменил ей только раз, а все остальное — лишь постановка с целью вывести ее на эмоции. Сейчас я понимал, что поступал глупо, но тогда — нет.
Однако, вопреки всем моим стараниям, Алена молча и послушно отстирывала мои рубашки от помады и женских духов. Ни слова не говорила. А я готов был биться головой о стену.
И подумал тогда: «Если как мужчина я свою любимую не интересую, и она дает мне, стиснув зубы, какого хрена я должен отказывать себе в удовольствиях и дрочить в душе, как подросток?» — и обзавелся любовницей. А потом второй и третьей. Я мог позволить себе не прийти домой и заночевать у одной из них. Не скрывался и выводил женщин в свет. Знакомые удивлялись моей смелости, ведь всем было известно, что я женат. И после всего я приходил домой, целовал дочурку, баловал ее подарками. Обнимал жену и зажимал по всем углам, потому что хотел ее по-прежнему. И мне было тошно от происходящего. Мне осточертела такая жизнь, я сам себе стал противен, потому что изменить что-либо был не в силах.
Где-то в этот период от меня отдалился мой друг Кирилл, который по сей день женат на Наталье, подруге Алены. Он не смог меня понять. А я не пытался объяснить и поделиться своей болью. Я обвинял Алену в том, что она закрылась в себе, но и сам плотно оброс непробиваемой броней.