Марк был настолько близко, что я чувствовала тонкий запах его парфюма. Сейчас он казался таким приторно-пряным, что меня замутило. Или так на меня действовала вина, которая тугой верёвкой стянула шею? Не знаю.
Но находиться в кухне я больше не могла — мучительная тошнота подходила к горлу.
— Извините, мне нужен перерыв, — сказала я, сняв колпак. — Через десять минут вернусь.
— Если уйдёшь, вечером останешься делать заготовки! — буквально прорычал Марк.
Но мне было всё равно. Оттолкнув настойчивого шеф-повара, я быстро выбежала из кухни.
Когда в лицо ударил холодный сентябрьский ветер, на глазах невольно выступили слёзы. Устраиваясь на работу к Ковалёву, я не представляла, что встречу Марка, не думала, что отцом Милы окажется самовлюблённый тиран, получающий наслаждение, унижая других.
Как мой шаг, каждый взгляд, каждое действие вызывали в нём стойкое отвращение — он не переносил меня, но я никак не могла понять причину его ненависти.
Оттаивание айсберга? Отправная точка в отношениях? О чём я только думала… Глупая.
Слёзы текли, неприятно обжигая горячие щёки. Но эта боль была ничтожной по сравнению с той, что разрывала моё сердце.
— За что ты так со мной? — спросила вслух, шмыгая носом. — Мерзавец. Ты просто мерзавец, Марк Романович!
Резкий ветер уносил слова вдаль, освобождая мою душу от обиды и разочарования.
Возможно, стоило уволиться, хлопнув дверью, и попытаться найти другую работу. Но теперь моё нахождение в ресторане стало делом принципа — я не могла просто так сдаться, позволив Марку испытать наслаждение от моего проигрыша.
«Я сильнее, чем ты думаешь. Я не сдамся, не позволю тебе ликовать от победы. Буду до последнего мозолить глаза, а когда пойму, что прикипел — уйду. Я переиграю тебя, мерзавец. Переиграю и переступлю через твоё бездыханное тело», — мысленно проговаривала, пытаясь прийти в себя.
Спустя пять минут слёзы утихли, а спустя десять минут я как ни в чём не бывало стояла в кухне, готовясь приготовить очередной стейк для гостя.
— Ты же понимаешь, что останешься здесь до следующего дня? — самодовольно спросил шеф, подойдя ближе.
— Конечно, Марк Романович, — широко улыбнулась я. — Для меня это будет радостью.
Марк недовольно поджал губы, продолжая сверлить меня взглядом. Но долго стоять рядом он не мог — взгляды поваров снова были прикованы к нам. И, кажется, в этот раз неуёмный шеф-повар смутился, почувствовав это.