Спасение грешницы. Том 1 - страница 221

Шрифт
Интервал


— Я думал, вы выбросили это.

— Что? Почему бы я это сделала? — закончив с угощением, я поставила тарелку на стол. — Я ведь говорила, что повешу у себя.

— Да. Вы говорили.

Больше он ничего не сказал и отвернулся, продолжая рассматривать рисунок. Может, мне показалось, но он стал гораздо лучше контролировать свое поведение. Теперь я даже предположить не могла, для чего он завел этот странный разговор.

— Микель, тебе нравится учиться? — голубые глаза обратились в мою сторону. — У тебя все хорошо?

— Мне нравится. У меня не все получается, но я буду стараться больше.

— А рисование?

Он задумался и покачал головой, раскачиваясь на месте.

— Свободное время остается рано утром и поздно вечером. Я давно не рисовал, — он вздохнул по-детски обреченно. Но решимость на его лице никуда не делась. — Но я не жалуюсь. Я много узнал, когда начал учиться, и ничего очень сложного пока нет.

Он продолжил идти, осматривая комнату, пока я разглядывала потолок. Если я права, то его способность к обучению действительно нечто большее. Прошло достаточно времени с начала учебы, а Логан так и не передумал. Преподаватели не стали бы скрывать промахи и непременно донесли бы герцогу, и ни возраст, ни количество материала не были бы оправданием.

Микель прыгнул рядом, резво укладывая голову мне на плечо. Я приобняла его, терпеливо снося непрекращающееся ерзанье.

— А что за мальчик был тут несколько дней?

— Какой мальчик?

— Ну, он выглядит взрослым, — послышалось сомнение, — но, не знаю. Он такой странный. Будто вырос только снаружи.

Я замерла, догадавшись, о ком он говорит. Мой беловолосый беглец. Мне он тоже показался невероятно наивным и поспешным для своего возраста, но я списала это на то, что все взросление он провел в рабстве. Такое не способствует планомерному развитию и пониманию мира. В романе он был другим — более… ожесточенным, сдержанным. Впрочем, волновало меня не это.

— Постоянно сутулится, с белыми волосами? — Микель кивнул, и я задала действительно волнующий меня вопрос. — Почему решил, что он вырос только снаружи?

— Не знаю, — он легко ответил, покачивая ногами. — Я так увидел. Вы, по сравнению с ним, гораздо взрослее.

Я была готова горько рассмеяться. Действительно, я гораздо взрослее, но рассказать об этом некому и незачем. Потому мне снова шестнадцать, хотя и в других обстоятельствах.