Мне оставалось только замереть, когда
я, неожиданно для окружающей вони, ощутила запах бергамота.
— Тише-тише. Благородным леди не
положено пинаться, — мужчина крепче сжал запястье, отчего у меня
скрутило в желудке. — Если не будешь кричать, я готов отпустить
тебя. Кивни, если согласна.
Я покосилась в сторону выхода. Туда,
где должны были ждать мои охранники. Как бы подать им сигнал?
— Ну же, ледышка. Поговори со мной, —
кожаная перчатка удержала мою голову, когда я пыталась обернуться.
Проклятье. Слишком сильный. — Или у меня кончится терпение. А я в
целом не очень терпеливый, понимаешь?
Я сжала зубы и кивнула. Теперь вонь этого переулка не так сильно
раздражала меня, как запах бергамота.
Оказавшись на свободе, я сразу же
развернулась. Человек передо мной выглядел странно, но не более
странно, чем та тень. Лицо было скрыто за белой маской, оставлявшей
открытыми только губы, а волосы были не видны из-под накидки, что
непонятным для меня образом крепилась к рубашке.
Пока я решалась на побег, странный
незнакомец поднял кинжал и протянул мне его рукоятью. Мгновенно
вырвала его, но незнакомец только рассмеялся.
— Поэтому я и ношу перчатки. Чтобы
такие резкие дамочки не повредили то, по чему будут скучать.
— Это ты о своих культяпках говоришь?
— я прижала кинжал к груди и вжалась в стену. — Уверен, что эти
«дамочки» тебе не приснились?
Наглая ухмылка рассекла его лицо, что
сделало и так странную маску еще более устрашающей. Я хотела
бежать, но в платье, со сломанным каблуком и общей физической
слабостью это было бесполезно. Кричать я пока не решалась,
опасаясь, что сумасшедший разозлится. И злиться он будет на
меня.
— Сладкие сны посещают многих. Но не
меня, — вероятно, он так намекнул на этих несуществующих «дамочек»,
которые грезят о его руках. — И я бы мог обсудить это с тобой более
подробно, — он сделал шаг ближе, но я даже не дернулась, — но не
сегодня. У меня так много дел, что на тебя времени не хватит.
Прости, ледышка.
Он показал мне язык и захохотал.
Сколько ему лет? Десять? Не думаю. Это было бы оскорблением всех
десятилетних.
— Ты горазд только болтать. Если ты
хочешь что-то сказать — говори прямо, — злость развязала мне язык.
Я набралась смелости и посмотрела в прорези маски, туда, где должны
быть глаза. — Впереди еще целый день. А мне нужно встретиться с
теми, у кого есть на меня время. Ты к ним, очевидно, не
относишься.