- То есть, милостивый государь,-
Одоевский аж побелел от ярости,- вы мне что сейчас вещаете – одного
разговора хватило дабы господам морским офицерам отказаться от
мечты о свободе?
- Да нет,- нехотя присоединился к
разговору лейтенант,- так-то мы поднялись и стали вооружаться. Но
сомнения после вчерашних выступлений этого николаевского выкормыша
даже у меня возникли. Он же всё время говорил, что сам бывший
крепостной и ехидно так вопрошал, сволочь, скольких собственных
крестьян мы сами уже освободили[2]? После
чего заявлял, что Николай-де, в своём уделе уже всем вольную дал,
да пообещал, как корону примет – всех государственным крестьянам
так же вольную выписать. А ещё ерничал – мол какие же вы
освободители, ежели даже от царской семьи в этом деле отстаёте…
- И вы повелись на слова прихлебателя
узурпатора?!- гневно воскликнул Щепин-Ростовский.
- Да нет же…- гневно воскликнул
Дивов,- я ж говорю – мы уже матросов подняли и вооружаться начали.
А тут генерал Шипов откуда не возьмись. Тут же повелел Николаю
Александровичу шпагу сдать. И Вишневскому. А когда тот заартачился
– натравил на него матросов.
- И они послушались?
Да он закричал, что новому
государю-императору уже Сенат и части гарнизона присягнули! Вот
матросики и заколебались…
- А офицеры что?
- А офицеры в знак солидарности с
Бестужевым и Вишневским так же своё оружие сдали и под арест пошли.
И Мусин-Пушкин, и Кюхельбекер, и Окулов, и Бодиско… Так что из
Гвардейского экипажа тут только мы с Антон Петровичем.
Это была катастрофа! Гвардейский
флотский экипаж обещался выставить не менее трёхсот-четырёхсот
нижних чинов, а скорее – около тысячи. И теперь их можно было не
ждать. А такое умаление рядов должно было очень сильно сказаться на
основательности позиций восставших! Но, как выяснилось немного
позднее – это было только начало неприятностей… Измайловский полк
не пришёл вообще. Что там у них произошло – было неясно, но ни один
солдат из казарм так и не вышел. Из лейб-гвардии Гренадёрского
поручик Сутгоф сумел сагитировать и привести на площадь всего
полуроту. Да и ряды основы восстания – лейб-гвардии Московского
полка за время пока солдаты выдвигались по заснеженным улицам
Санкт-Петербурга, изрядно поредели. Пара сотен человек точно
подалась в бега…
На самой Сенатской площади тоже всё
пошло не Слава Богу. Из собравшейся толпы начали орать какие-то
люди, обвиняя солдат в том, что «нынешний государь-император за
народ и правду стоит – школы открывает, крестьянам вольную даёт»,
что он «за народ и страну супротив Наполеошки-узурпатора кровь
проливал», и «заместо всей армии один на поле Ватерловском со
своими людишками грудью стоял», а вы-де – этакие предатели и
изменники, супротив такого человека пошли! Отчего построившиеся в
каре солдаты изрядно посмурнели лицом, а дезертирство заметно
усилилось. К одиннадцати часам с площади начали убегать уже целыми
плутонгами, а когда Оболенский попытался пресечь начавшееся бегство
выведя взвод и повелев стрелять по убегающим – тот отказался
стрелять и в свою очередь сам разбежался. Так что к полудню стало
ясно, что восстание провалилось… И вот теперь у восставших появился
шанс всё исправить. Один-единственный шанс!