— Я одинока в своих мечтах. Я одинока в своих надеждах. Где ты, моя неземная любовь?! Любовь бесконечная, где ты?! — продолжает пронзительно петь девушка.
Затем Маша делает какое-то невероятное сальто, прыгая под струями дождя, и снова падает на колени.
— И снова дождь, словно иглами сквозь кожу! Больно! — извивается в танце, словно в агонии, потом останавливается и простирает руки в зрительный зал, всё так же стоя на коленях — Я умоляю, умоляю, найдите меня кто-нибудь! Согрейте меня, пожалуйста!
Я замираю, дыхание остановилось на пару секунд. Только я вижу, что это не совсем игра, девушка плачет на самом деле. Никто не знает, что именно сейчас она обнажает перед всеми свою душу. Тяну воздух в себя, сквозь всех этих людей, проторяя дорожку именно к её запаху. Разумеется, в её возрасте Маша не пахнет молоком, но у неё стойкий аромат моей любимой ежевики, такой резкий и яркий, что меня в первый раз швыряет в омут по самую макушку. Я нашёл тебя, моя судьба, моё сокровище. Ты будешь со мной всегда, миа амо.
Тем временем девушка продолжает кружиться по сцене, делает эффектные прыжки, как будто летит к кому-то навстречу.
— Я умираю без тебя, без тепла твоих рук, без тепла твоих губ погибаю. Хочу, чтоб пальцы твои, коснулись нежно меня, но только лишь сама себя обнимаю, — она останавливается на последнем предложении и, замирает, обнимая себя за плечи.
— Хочу дыхания тепло, и сладкий нежный поцелуй, — касается пальцами своих губ, — Но почему не дано даже это? — она не поёт, а будто плачет и зовёт неведомого любимого.
Потом Маша снова падает на колени, начинает извиваться, её движения — это обречённость и боль одиночества.
У меня разрывается сердце. Миа амо, если ты позволишь, я тебя согрею, буду любить как никто до этого. Тем временем девушка продолжает петь. Нет, она уже не поёт, буквально скулит, стонет, умоляет.
— Я умираю без тебя! Я погибаю без любви! Где ты, моя судьба! Где ты?! Капли впиваются в тело! Холодно! Больно! — после этих слов, она замирает, подтянув ноги к коленям, а одна рука простирается в зал. И вот последний стон, как предсмертный хрип, — Прощай.
Зал взрывается аплодисментами, а я только сейчас понимаю, что сжимаю бокал в руке с силой, стекло не выдерживает и трескается. Осколки с каплями крови падают на стол. Подбегает официант, я уже смахнул осколки с руки и лизнул раны.