— Красота, правда? — с гордостью спросил адмирал.
— Невероятная, — подтвердил я.
— Будто я остался там навсегда, — мечтательно произнес Волков,
сев напротив. — Я теперь одновременно и в море, и на суше. О чем
еще мечтать...
Лохматый пес тоже присоединился к нам, улегшись у ног хозяина.
Под его негромкое похрапывание мы пили чай и любовались
стихией.
О делах говорить в таком месте совершенно не хотелось. Но я
преодолел порыв отбросить их в сторону и поинтересовался:
— Бажен Владиславович сказал, что у вас возникли некоторые
трудности?
— Трудности! — криво усмехнулся адмирал. — Эка вы, граф, ловко
обходите острые углы. Полундра. Полная. Это если смягчить, вот как
вы сейчас.
Он отвел взгляд от окна и пристально посмотрел мне в глаза,
сосредотачиваясь на разговоре.
— Ходили когда-нибудь в море, Александр Лукич?
— Приходилось, — уклончиво ответил я.
Молодой граф Вознесенский разве что на катере недалеко от берега
выходил. Но что это такое по сравнению с настоящей большой водой!
Где стихия может быть такой непреодолимой, что высокоранговые
водники не справляются. Только опытная команда под руководством
истинных морских волков. Как, например, сидящий передо мной бывший
адмирал.
— Я считай всю жизнь там провел, — Волков мотнул головой в
сторону залива. — Повидал такого, о чем не учат и не говорят даже.
Поэтому я уверен — маяк не просто барахлит, как моя печень, спасибо
флоту. Его намеренно хотят сломать.
К словам Волкова я отнесся спокойно, без лишнего скепсиса или
мгновенного доверия. В живости ума отставного адмирала я не
сомневался. У всего есть причины, значит следовало с ними
разобраться.
Иногда, безусловно, стечение обстоятельств могло привести к
неверным выводам. Но, как правило, это не так.
Григорий Иванович был рассказчиком совсем иным. Закаленный
морем, он говорил резко, как отдавал команды. Но при этом добавлял
такие четкие детали, характерные только для военных. В том числе и
шутки.
Но его история от этого не была менее интересной.
Ведь говорил он про стихию и её тайны.
Большая вода была самым объемным источником легенд и мифов.
Столько баек, как у моряков, не было больше ни у кого. Ведь океаны
— словно другой мир, живущий по своим правилам. Мир, где нет места
слабым.
Вывод относительно злого умысла адмирал сделал, основываясь на
своем опыте. Уже сталкивался с подобным.