Тётя Зина, была санитаркой с огромным опытом, она пережила не
один десяток глав врачей и заведующих отделениями. Выгляела она как
грузновая старуха, любящая поприпираться и посклочничать. Вся её
жизнь прошла в этой больнице и в ней же и закончиться. . Денег
решительно не хватало, ведь приходилось помогать внучке. Жизнь в
столице ой как дорога. Она только закончила обход и как раз время
выпить чаю с ватрушками. Благо, что чайник отремонтировал её
внучок,а новый стоит дорого, ой дорого. Но стоило ей включить
чайник, как раздался хлопок и в всём здании погас свет .
Аппаратура поддержания жизни отключилась вместе с светом, Сергей
даже и не понял, что происходит, пока приступы удушья не начали
содрогать его тело. Страх и инстинкты позволили ему резко
надрывисто вздохнуть, в последний раз набрать воздуха. Что бы как
пловец, на задержке окунуться во тьму…
Приходил я в сознание тяжело. Голова была тяжёлая и гудела.
Открыв глаза уставился в потолок пустым взглядом и первое, что
заметил это возможность моргать, да дальше первый сладостный вздох!
Меня охватила радость, я сам , сам дышу. А ещё пальцы на ногах
шевелятся. Значит иду на поправку! Значит ещё не всё кончено,
проносились мысли в моей голове. Зрение начало фокусироваться и я
смог осмотреть помещение вокруг.
Это была самая обычная бетонная коробка, из серого но
качественного бетона. Бетон выглядел гладким и глянцевым с
небольшими вкраплениями металлических закладных и балок. Комната
была небольшая 3 на 6м. В левом углу напротив моей кровати была
массивная металлическая дверь. При взгляде на ней приходили в
голову слова кондовость и надёжность. В правом же углу было нечто
на подобии сан узла совмещённо с душевой прикрытого занавеской из
материала похожего на брезент. Между сан узлом и кроватью был стол,
приставленный к стене, напротив тяжёлый сундук и завершало интерьер
потрёпанное кресло с лева от кровати. От всего окружения ощущалась
потрёпанность и прямо исходил запах бедности или быть может это был
запах предыдущих владельцев. Продолжить рассматривать нюансы мне
помешал звук открывающейся двери .
В проёме появилась массивное тело одетое в местами подпалённую
спецовку и сапоги на толстой подошве. На вид это был русый мужчина
лет 45, он носил короткую стрижку ёжик и нос картошкой, а широкие
скулы обрамляли весьма добродушное лицо, которое портили старые
точки ожогов. Глаза были серые, крупные глубоко посажены. В них
чествовалась тяжесть прожитых им лет, но где там глубоко еще была
страсть к жизни с одной стороны он сжимал толстенные защитные
краги, с следами ожогов и вкрапления метала а в другой пакет, из
вощёной на вид бумаги. Протиснувшись в перед он пропустил второго
персонажа. Высокий, худой, немного крючковатый нос и острый
голубокглазый взгляд, который бывает у людей по веществами или
одержимых какой то идей завершали образ чопорности и лёгкой
надменности. Одет он был в когда-то белый, но сейчас уже скорее
серый плащь-халат. Завершал же образ врача кожаный кофр сжимаемый
левой металлической руке. От одного взгляда на неё в голове
появился термин аугментация. Сердце заколотилось сильнее и меня
ударила дрожь от того что несёт с собой этот термин.