Привезли нас в общих вагонах на Чебаркульский полигон, кто
служил, тот знает, а кто там не был, ничего не потерял. Степь да
степь кругом, а на этой травяной равнине находится множество разных
воинских частей, которые нормальным людям ночью спать не дают: то
ракеты пускают, а они синеньким огоньком, мигая и завывая, летят
над головой, а потом земля трясется, когда они наконец падают, то
из пушек и пулеметов стреляют. А то и утром, когда самый сон
придет, над казармой штурмовик звуковой барьер пройдет. Громыхнет
так, что о сне забудешь, из постели выскочишь голым и рванешься на
улицу, подумав, что землетрясение началось. Это только деды на
другой бок переворачиваются, они привыкли, им по фиг.
И днем не отдохнешь, то танк из куста вылезет, а из него
выскочит водитель, как черт из табакерки, и закурить попросит, то
толпа потных мужиков в полной выкладке, с автоматами и в камуфляже
сначала в одну сторону пронесется, потом обратно, и при этом с
какими-то яростными криками и диким воем. В общем, весело там, как
на всех наших полигонах.
Нас, призывников, выгнали из вагонов, выстроили на вокзальной
площади, разделили по частям, большинство сразу затолкали в
грузовики и увезли, осталось на площади только пятеро парней,
которые никому оказались не нужны, а с нами прапор, который стоит и
на нас с хитрой улыбкой подглядывает. Типа, он чего-то знает, но не
скажет, потому как сие есть большой военный секрет. Мы с парнями
переглянулись и поняли, что колоть надо вояку, пока он добрый, я
подошел к прапорщику, бейсболку снял и поклонился до земли
«бальшому» начальнику.
- Начальника, сигареты хорошие курить будешь? – спросил я,
искренне улыбаясь всеми своими свежими пломбами. – А то есть они у
меня.
- Буду, - ответил прапор и, как ожидалось, пачку у меня изъял, а
потому как нечего иметь лучше, чем у него. – А тебе, салабон,
курить больше не надо, вредно это для твоего слабого здоровья.
- Как не надо? – удивился я, прикидывая, как бы мне в морду ему
заехать, но аккуратно, чтобы не убить. А то есть у меня такая
привычка бить, а потом горько жалеть о содеянном, удар мне неплохой
в секции поставили. – Так я вроде бросать пока не собираюсь.
- Бросишь! – коротко бросил прапорщик и снова уставился взглядом
куда-то в даль. – Там, куда вы, парни, попали, никто не курит. Но
правда туда не всех возьмут, у химиков отбор крепкий, туда один из
сотни попадает, это не у нас, мотострелков, к нам всех берут.