Каждый звук за дверью резал тишину и сбивал с каста: шаги
охраны, шум ключей, еле слышные голоса. Я начал прислушиваться,
надеясь уловить знакомый голос, но вместо этого слышал кучу разных
шумов, включая, как мне показалось, и звук волн, бьющихся о стены
крепости.
Чтобы отвлечься, я принялся разглядывать камеру в которой меня
заперли: с обстановкой тут было не густо. На полу, на небольшом
подиуме, лежал матрас, а единственный предмет мебели — потрепанный
деревянный стол без стула — кажется, стоял тут уже не одно столетие
и местами был покрыт плесенью. В углу на стене я заметил несколько
надписей, выцарапанных на камне и подошел ближе:
«Свобода или смерть!» - гласила самая заметная и размашистая
надпись, сделанная чем-то вроде светлой краски. Интересно, что из
этого набора досталось в итоге ее автору? Выпустили его или
казнили? Чуть ниже виднелись надписи помельче: «Святой Орден -
говно»; «Святые свиньи»; «Горите в аду»; неожиданное "Аня, я люблю
тебя. Знай это!" и, конечно же, вездесущее и единое для всех миров
слово «ХУЙ», написанное разным почерком и повторяющееся несколько
раз.
- “Ваша сила станет вашей собственной погибелью”, - шепотом я
прочел еще одну надпись на стене, пропустив очередной "ХУЙ" в этот
раз дополненный схематичным рисунком.
Других развлечений придумать себе я не смог, поэтому, уткнувшись
носом в стену, принялся изучать слова, ставленные здесь предыдущими
поколениями узников. Некоторые надписи были выцарапаны в камне и
чтобы прочесть их мне приходилось долго водить пальцами по
поверхности камня, пытаясь разобрать буквы:
- Тот, кто забыт, лишен света и плотского облика, встань из
тени, пробудись и приди. Я взываю к вам, потерянные и безымянные,
свяжите свою волю с моей, пока мрак не прозрел. Служи тому, кто
дарует тебе свободу из кромешного мрака, - прочел я едва ли не по
слогам даже не сразу поняв смысл произнесенных мною слов.
"Не стоило это читать", — подумал я, произнеся последнюю фразу и
чувствуя, как холод пробегает по позвоночнику. У меня появилось
устойчивое ощущение, что что-то происходит, словно с каждой минутой
воздух в камере меняется, становится тяжелее, как будто сама тьма
густеет.
Внезапно, лампочка под потолком качнулась на своем длинном
проводе, отбрасывая причудливую тень на стены маленькой камеры,
стены, казалось, вздрогнули, и из темноты выплыл силуэт...