– Навряд ли. Слишком много усилий приложили, чтобы этих детей
вытащить отсюда. Возможно, Джозеф просто хороший и могущественный
человек, не способный терпеть такую несправедливость, – Дитрих
ободряюще мне улыбнулся. – В любом случае, детей мы уже ищем.
Слабое утешение, конечно.
– Попробуем верить в хорошее, – ответила я.
– Ты сама как?
– В каком плане? А, я не пострадала. То есть, пострадала, но
совсем немного, и лекарь уже все исправил.
– Я говорю сейчас не про физическое состояние, – нахмурился
Дитрих. – А про то, как ты себя чувствуешь морально. Очень
сомневаюсь, что ты привыкла к тому, что тебя похищают всякие мрази.
Да и то, что происходило в этом поместье… Мои люди мне уже
рассказали. И это далеко от нормального. И от того, что обычный
человек может спокойно принять и воспринять.
– Я… – я начала и поняла, что не могу соврать.
Нет, не по каким-то убеждениям. Слово «хорошо» отказывалось
выходить.
– Я…
И слово «в порядке» тоже.
Как будто его физически что-то не пускало. Что с мной? Я
невольно потянулась рукой к горлу, словно пыталась нащупать этот
самый барьер, не позволяющий словам выйти.
– Кира.
– Что?
– Ты сейчас не сможешь соврать. – Дитрих потянулся и погладил
меня по щеке. – Совсем. Физически не сможешь сказать ложь.
– Почему? – возмутилась я. – Ты… использовал какое-то
заклинание?
Если Дитрих посмел что-то на мне использовать, чтобы поступить
так, как ему нужно, то я… А что я сделать смогу? Обидеться?
Потерять все доверие? Послать к черту свою влюбленность, попробовав
задавить чувства.
– И да, и нет. Эффект пробуждения драконьих инстинктов. Так как
они были сосредоточены на тебе, то и все побочные, вроде
невозможности мне солгать, тоже легли на тебя. Извини. Это не то,
что я могу контролировать.
Смотрит прямо в глаза. Честно смотрит, расстроенно.
– Дурацкие у тебя инстинкты, – обиженно выдавила я.
– Какие есть. Должны же у меня хоть какие-то существенные
недостатки быть? – улыбнулся Дитрих.
Я отвернулась, уставившись на стену кареты.
– Чувствую себя ужасно, – ответила я.
Эта фразу произнесла без проблем. Я и впрямь ощущала себя хуже
некуда. Не столько даже из-за страха за свою жизнь, сколько из-за
понимания, насколько я в этом мире без поддержки Дитриха и его
людей беспомощная. Я ведь вообще ничего сделать не смогла, только
подчиняться обстоятельствам и не усугублять. Мое похищение, которое
было не из приятных, отошло на второй план.