Риган хладнокровно разул давно умершего мужчину. Его
полуразложившийся труп был спрятан в чудом уцелевшем деревянном
шкафу, но выпал из него, и так мы обнаружили несчастного.
— Сапоги могут быть заражены, — заметила я гнусавым голосом. —
Мы ведь не знаем, чем болел этот человек.
— Ничем, думаю. Его убили, — Риган указал мне на дыру в голове
трупа.
Я сдалась. Желудок был пуст, но все равно очистился еще больше,
и с головокружением я прислонилась к стене, чтобы мысленно
поплакать над своей судьбой. Папа-папа… ну как ты мог так со мной
поступить?!
Разуть еще и умершую женщину труда не составило. И вот в случае
с ней я совсем не была уверены, что не подхвачу какую-нибудь
заразу. Но Риган заверил меня, что могу не волноваться насчет
этого, и я почему-то поверила ему. Ну а разве у меня был выбор?
Мизинец на правой ноге я почти не чувствовала, кажется, он замерз
настолько, что вот-вот рассыпется в труху.
Трупы не лежали штабелями, но все равно нет-нет, да попадались
нам. Нищие не могли позволить себе похоронить друга или
родственника и ждали, когда соберут денег, чтобы заказать хоть
простенький гроб.
Я, конечно, переживала, что разутых нами людей обнаружат, но…
давайте будем честны: живым обувь куда более необходима, чем
мертвым.
— Прости нас, Господь, — со вздохом я подняла глаза к небу. —
Нам, правда, очень-очень нужны эти сапожки.
Мне достались стоптанные туфли. Не теплые, неудобные, но с
твердой подошвой, и теперь я не рисковала поранить ступни об
осколки или ржавый гвоздь.
— Мы не вернемся в то здание, — сказал Риган, осматривая улицу.
— Укроемся в одной из пустующих комнат, разведем костер и
погреемся, прежде чем отправиться на поиски еды. Вы голодны?
— Вам правда нужен ответ на этот вопрос? — спросила я
ошеломленно. Ответом Ригану стало громкое урчание моего живота.
Я залилась краской. Мама всегда говорила мне, что мужчина не
должен слышать таких звуков. Но еще она говорила, что я не должна
смотреть мужчинам в глаза дольше трех секунд, не показывать им
оголенные части тела и, уж тем более, не спать с ними в одной
постели.
Я нарушила все ее заповеди, так какая теперь разница, что можно,
а что нельзя?
— Я голодна и очень сильно. Но потреплю. Мне гораздо более
холодно, чем вам, и это мучает меня сильнее голода.
Риган нашел для нас укромное место. Комната с заколоченными
окнами, каменным полом – что само по себе было чудом. В нее мы
принесли тряпки, щепки и ветки – ради последних пришлось испортить
одно деревце.