- Ну подождите, ну Георгий Серафи-и-имович! - многоголосый плачь
Ярославны раздается в кабинете, а потому первый вопрос я
проговариваю очень тихо.
Тишина порождает тишину, шум порождает шум.
- Что такое феодализм? - диктую медленно и хмуро оглядываю
класс. - Записали?
- Не-е-ет!
- Второй вопрос: перечислите основные сословия феодального
общества...
Уже через пять минут класс наполняется деловитым сопением и
шелестом книжных страниц. Никогда дети так усердно не читают
параграф или конспект, как во время самостоятельной работы. У этих
с самооценкой все в порядке, восемьдесят процентов согласны на
семерку, и в целом неплохо работали на уроках, так что легально
списать у них есть откуда: с потолка вопросы я не беру, мы все это
проходили и записывали, так что шелестеть тетрадкой, вчитываясь в
свои закорючки, смысл для них есть.
Сам я в это время хожу по кабинету и с ужасным скрежетом двигаю
парты, выставляя их в ровные ряды, поднимаю с пола бумажные шарики
и вытираю с доски меловые гениталии. Кое-кому стыдно, кое-кому -
досадно, я ведь мешаю списывать!
Ну, как говорил товарищ Будда, жизнь есть страдание. Пусть с
седьмого класса к этому привыкают...
***
В учительской было тесно от практиканток. Девочки из педколледжа
столпились около расписания и перешептывались, стучали каблучками
по полу и хорошо пахли. Первая неделя первой практики - это всегда
что-то вроде знакомства со школой. Студентки педколледжа в принципе
только начинают смотреть на образовательный процесс с другой,
учительской, стороны. Будут ходить на уроки и классные часы,
перенимать опыт работы, приглядываться к ученикам... На второй и
третьей неделе - начнут сами вести учебные занятия.
Вышемирский педколледж - это иняз, плюс начальная школа, плюс
социальные педагоги и логопеды-дефектологи. Почему такой набор
профессий? Исходя из дефицита кадров. Нелюдские языки все более
востребованы. С кхазадскими кланами у Российской Империи всегда
были очень плотные торгово-экономические отношения, а Авалон есть
Авалон - на разговорном авалонском, который так похож на наш земной
английский, но с более вменяемой связью между написанием и
произношением, говорит чуть ли не миллиард людей. А эльфийский
ламбе так и вовсе является тут для магов и ученых чем-то типа
латыни нашего мира.