Грейс
вспомнила взгляд принца, когда посмела спросить о Бишон. Ей вовсе
не нравилось ковыряться в его ранах, лучше их и вовсе не бередить.
По крайней мере, сейчас.
А за
синей дверкой – залитым солнцем пляж. Словно иной мир за стенами
замка, и резкий переход из тенистого садика в солёную пучину
горячего песка и шепчущих волн был волшебным. Грейс зажмурилась,
подставляя лицо горячему солнцу. Чем жарче, тем сильнее хочется
окунуться в воду. Босые ноги приятно утопали в песке, правда, иди
до влажной прохладной линии, которую вылизали волны, пришлось
поспешно.
Если
Грейс было приятно наступать на раскаленный песок, то Эранор уже
несколько раз проклял его. Стопы северянина не привыкли к такому
пеклу. Вот если бы их в снег опустили, то он бы бровью не повёл, а
тут — как в огонь.
—
Кстати, мой отец жаждет встречи с тобой. Так что вскоре тебе
предстоит знакомство с моей семье. Может даже на следующей неделе,
— Эранор понятия не имел, что Хауфо уже посвятила Грейс в это.
Кошка тоже умела отделяться от него, когда
хотела.
— Для
меня это большая честь! — принцесса не стала говорить, что кошка
уже проболталась, — а что твой отец любит? Я хотела бы прийти не с
пустыми руками. Если твоя матушка была южанкой, может, есть вещи,
которые бы ему было приятно увидеть? — она не знала, помнит ли
Эранор мать, что он вообще о ней знает.
— Он
такой человек, что даже если ты принесёшь ему камушек, он будет рад
подарку больше, чем золотому самородку. Не
заморачивайся.
Хрон из
тех людей, которым не важен сам предмет, его куда больше интересуют
вложенные в него чувства. Грейс не стоило беспокоиться. Но, все же,
было кое-что, что могло по-настоящему поднять старому королю
настроение. Нечто подобное лежит в его покоях на самом видном
месте, у зеркала, уже столько лет. Эту вещь ему подарила Селена,
покойная жена, и король будет счастлив получить от невестки, пускай
и фальшивой, похожий подарок.
— Нет,
когда ты так сказал, я точно не могу не заморачиваться. Мне хочется
порадовать его, — Грейс ещё не знала Хрона, не видела короля Севера
ни разу даже на портретах, но, почему-то, испытывала к нему заочное
тепло, — жаль, мой отец не таков, — она передернула
плечами.
Конечно, Элеманх любил Грейс, но… все же, он желал
сына, а не заниматься дочерью, даже когда понял, что она толковая.
И даже напротив, видя, как привечает Грейс прадед, Элеманх лишь
оттолкнул её еще на шаг назад от себя. То ли ревность руководила
им, то ли узость мышления. А может что-то ещё.