Должно быть, сны — и правда
то, чего так отчаянно боишься. Подумав о своём ночном видении,
Грейс поёжилась. И почему ей является именно Эранор. Почему он
протягивает руки? Неужели принцесса подсознательно боится его?
Боится слишком открыться, стать уязвимой перед северянином? Или она
боится быть непонятой или… отвергнутой? Грейс пыталась найти ответ,
и он вроде вертелся всё время где-то рядом, но постоянно
ускользал.
— А ты очень мудрый для
мужчины!
Принцесска показала язычок и
засмеялась. Конечно, беззлобно, по-озорному. Ей не хотелось
вдаваться в детали больше, не хотелось открывать сердце Эранору.
Когда это случалось с кем-то в прошлом, всегда было больно. Грейс
не могла без мурашек вспоминать плеск воды в озере, поглотившем её
куклу, растоптанные незабудки, разбитые чайные чашки и порванную
скатерть. Нет, открывать сердце нельзя. Даже если внутри что-то
прекрасное, другие не способны понять и почувствовать то же самое,
что и сама Грейс. Ей казалось, что между людьми есть незримые
барьеры, которые невозможно преодолеть. Они были между Элеманхом и
Терпсионой, которые женились по расчёту и встречались лишь за тем,
чтобы возлечь и продолжить род. Между Эсфеей и Рупертом, которые
вообще не разговаривают ни о чём кроме дворцовых сплетен. Сама
Грейс чувствовала всю жизнь себя одинокой среди людей, и даже связь
с Анорой не могла заполнить эту пустоту вокруг.
— Но за совет спасибо. Я
его запомню.
Стоило показаться розовому
кончику языка, как Эранор очень резко склонился к лицу Грейс
крайне близко, чтобы они
были на одном уровне. Принцесса хорошо пользовалась иронией, но
принц на неё не поддавался. Голос мужчины стал тише и мягче, он
звучал бархатисто, рокочуще.
—
Ты маленькая поганка, с длинный языком, который я тебе когда-нибудь
откушу, — Эранор угрожающе клацнул зубами, смотря на Грейс, как
волк на кролика. Он усмехнулся и прежде, чем выпрямиться, окинул
взглядом всю принцессу, с головы до ног, отмечая про себя, что её
платье при свете дня выглядит совсем иначе, а в украшениях юная
леди не нуждалась — естественную красоту испортили бы бездушные
побрякушки. Ее волосы, подобно шёлку, переливались в лучах солнца,
и казались совсем золотыми.
Явно настроение у принца было приподнятое,
невзирая на то, что пришлось пережить вторую, особенно скучную,
часть Совета стоя, как стражник на посту, за спиной принцессы. Это
настроение было одной из причин, почему Эрн не стал рассказывать
историю своих шрамов. Именно не сегодня.