— Я понимаю! Все хорошо…
Грейс убрала за ушко прядь волос и улыбнулась сконфуженно.
Растрёпанная, взъерошенная, стыдливо опускающая глаза, но робко
улыбающаяся, Грейс поправляла платье, не зная, куда смотреть теперь
и что думать.
Южанка вела себя так, будто они только что совершили
преступление без предварительного сговора. Это немного напрягало
Эранора, заставляло думать о том, как будет вести себя девушка,
когда алкоголь отпустит. Едва ли она пьяна настолько, чтобы забыть
случившееся. В понимании принца они не совершили ничего
криминального, просто то, чего оба хотели.
— Мы просто напились и позволили себе… в общем, мне… нам… ох, —
выдохнув, принцесса снова взялась за бутылку вина, теперь отчетливо
понимая, что значит «пить, чтобы занять себя», однако, к горлышку
не приложилась.
— Мне ужасно неловко. Прости. Я знаю, что Хауфо все чувствует, и
от этого…
Но все, чего бы ни сказала Грейс, было мало и, в тоже время,
слишком много. Принц, хоть внешне и был спокоен, бушевал внутри.
Грейс же, бушевала и внутри, и снаружи. Мысли её опьяненной головки
сталкивались, путались. С одной стороны, Грейс осознала свои
чувства. Для нее это было счастьем. А с другой стороны — это
горе.
Эранор промолчал. Не важно, если девушка хочет сделать вид, что
искра, которая внезапно между ними возникла, лишь пьяное
наваждение, флаг ей в руки. Именно поэтому он даже не настаивал на
том, чтобы проводить ее, и даже одёрнула Хауфо, когда та поднялась
и намылилась идти за Грейс. Ёрдис и Уильям были заняты друг другом,
так что ухода Грейс они вовсе не заметили, как и всего того, что
ему предшествовало.
Всю дорогу до своих покоев принцесса, думала, как быть теперь с
Эранором. Как держаться в его присутствии. Хорошо, что никто не
стал провожать, ведь ей сейчас нужно побыть одной. Все же, у Ёр и
Уила рандеву. Раз уж помешали Грейс и Эранору, то пусть хоть кто-то
будет счастлив в эту ночь. И пусть кто-то другой позаботится и о
гитаре, и о покрывалах с вином и закусками. Впрочем, может Эранор
останется на пляже подольше.
Сама Грейс бежала оттуда, точно с поля проигранного сражения.
Она не помнила даже, как упала на постель, одетая, как завернулась
в одеяло, точно гусеница, спрятала кружащуюся голову под подушку,
чтобы снова провалиться во мрак повторяющегося в третий раз
сновидения. Правда повторилось все ровно до момента, когда
принцесса поднялась на холм. В этот раз никого не оказалось в кругу
светящихся призрачных огней. Принцесса стояла одна, озираясь
сторонам и только ветер трепал голые ветки деревьев.