– Господа, уважаемые леди, там
кажется сейчас что-то будет. Ягами, Хиро, Минору, господа, она ваш…
старший, если не вдаваться в подробности. Разве вы не должны
вписаться?
– Не всё так просто. Не мы, ни она
не аристократия. – с тоном безысходности ответил Коичиро Янами. – И
вообще, ей не следовало приходить без телохранителей… или хотя бы
прийти в компании мужчины. Но тут сложно, наша внутренняя
политика.
– А не плевать, что этот вестготский
выблядок имеет какую-то породу? – нахмурился я.
– Мы не можем. – вздохнул Минору. –
Будь мы статусом повыше, мы бы встряли в конфликт. Но так мы только
ей невредим. Внутри нашего же ещё патриархального
общества.
– Вы как старики. – покачал я
головой. В этот момент он схватил её за талию. – А мне плевать на
ваши расклады.
Я рванул к ним, стараясь не
привлекать к себе внимание. Пока я подходил, японка его грубо
оттолкнула, припечатав его крепким словцом, причем, по-русски. На
весь зал. А следом облила его шампанским. И добавила еще ругани из
смеси японского и русского мата. Какое изящное использование
обсценной лексики, сплетенной из двух таких разных
языков.
Я оказался рядом именно в тот
момент, когда этот высокородный ибериец занес ладонь для удара
наотмашь. Я схватил его за запястье и заломил его на
болевой.
– Неуважаемый, вы чего к чужим
девочкам пристаёте? Да еще и рукоприкладством заниматься хотите.
Неправильно это. Не по чести. – обратился я на франкском.
Иберийский не знаю.
– Эта безродная узкоглазая сучка не
заслужила, чтобы с ней по чести. Она низкого происхождения, из
подлого сословия. А я идальго! Мой отец был идальго, как и его
отец, а мой предок был в свите вождей древних германских племен,
основавших нашу Иберию! А я сам кабальеро уважаемого ордена
рыцарей. На минуточку, Ордена Святого Алариха! А это просто
азиатская пута!
В этот момент я вспомнил свое
детство. Не в этом мире. В том. И отношение аристократии ко всем.
Не важно, вольные они, в крепости, или служивые. Тут… также. Не у
нас. В Европе. У нас Царь защищает простой люд. А тут… охренеть. Я
даже, будучи богом, их… терпеть не мог. А сейчас мне еще и тошно,
ведь сам один из них. Но хотя и стал позволять себе то, что нельзя,
я не угнетаю простолюдинов, сравнивая их со скотом. Поэтому в
порыве ненависти я не понял, как мой кулак опередил мои мысли. Я
прописал ему прямой в рыло. И видя свои действия, да, я согласен с
этим порывом.