- … Так… какой-то список… имена,
фамилии, в сторону пока, - попадалось много совершенно непонятных
документов, или их обрывков, в которых он ничего толком не понимал.
Такие бумаги складывал отдельно, надеясь разобраться в них со
временем. – Это еще что за квитки? Векселя, похоже... Тоже в
сторону. Потом поглядим.
Когда закончил со столом и перешел к
поискам в секретере, то стопка непонятных документов уже
превратилась в папку весьма внушительной толщины.
- Где же ты, моя прелесть? – в
ящичках было все что угодно, но только не рукопись. Попадались,
разные записки, много писем, какие-то бухгалтерские записи, и много
всякого другого. –Неужели, и здесь ничего нет? Что же ты, старина
Сергеич, так ленился? Где же она?
В конце концов, Иван выдохся. Разбор
всех этих бумаг, которых у Пушкина оказалось просто неимоверное
количество, его окончательно вымотал.
- В книгах, может
спрятал?
Опустился прямо на пол, со вздохом
уставившись на внушительные книжные стеллажи. Если их перебирать,
то о сне этой ночью можно было забыть. Дел здесь как раз часов на
восемь – девять, то есть до утра.
- Не-ет, хватит. Что я, в самом
деле, как какой-то юнец? Ясно же, что нет ни какой рукописи. Если
Пушкин и собирался писать продолжение Евгения Онегина, то скорее
всего просто не успел. Не успел…
Тяжело вздохнул, и с пола перебрался
на диван, на котором с облегчением и растянулся. Эти поиски
рукописи, превратившиеся в полноценный обыск рабочего кабинета,
сильно его утомили.
- Хвати дурить, Ваня, - бормотал он,
смотря в зеркало. Человек в отражении выглядел не очень хорошо:
осунувшееся лицо, обострились скулы, мешки под глазами. – Соберись,
наконец. Возьми себя в руки. Теперь все изменилось. Твое прошлое,
это их будущее. Вот так-то…
Замолчал, пытаясь переварить эту
мысль. Правда, получалось не очень хорошо. Мысли в голове метались
из стороны в сторону, звон стоял такой, словно звонарь от души в
колокол бил.
- Теперь ты Пушкин, и тебе здесь
жить. Понял?
Кивнул, и отражение в зеркале
ответило тем же.
- Ну, а раз так, то придется немного
поработать…
Вместо поисков мифической рукописи,
нужно было разобраться в бумагах поэта. Ведь, пока он, вообще,
ничего не знает о частной жизни Пушкина. И сейчас вопросов у него
было больше чем ответов.
- Поглядим, чем вы дышите, господин
Пушкин.