Возвратились домой и наши. Наконец мы в полном составе! Оказалось, ненадолго. Еще не успели у Жарова толком остыть моторы машин, как его уже ждали новые испытания. В батальон пришла вводная: подготовить командира взвода с парой БТР для сопровождения в Кабул машин связи. Кандидатура нашего Белькевича энтузиазма у комбата не вызвала: «турист», в полку не поймут, вдруг его опять куда-нибудь занесет? Оставался только Жаров. Наверное, в батальоне посчитали, что он и так уже хорошо отдохнул на своем «пляже».
Готовим Толика в Кабул, как в космос первого космонавта: никто не знает, что его ждет. Не скрывает своей тревоги даже командование батальона. На всякий случай со всех рот собирают еще по 8 снаряженных магазинов на каждого бойца: вдруг затяжной бой? Толик ходит мрачнее тучи: «доверие» начальства его явно не радует. Вот тут-то мы с ним и вспомнили его опрометчивые слова в Бобочино про «миссию в Кабуле». Загадал? Теперь – получи!
Но все прошло гладко. Через недельку ребята вернулись, повидав Кабул, дворец Амина и остальные полстраны.
Городок приобрел жилой вид. Вытянулись ряды палаток, уютно задымили печи. В центре полка для дежурного по части установили палатку УСТ – голую, без теплого подбоя и печки, то ли из бедности, то ли чтоб «служба медом не казалась». Интерьер – спартанский, стиль «минимализм»: убогий стол, табуретка, телефон. Найти дежурного по части в палатке было практически невозможно, обычно там мужественно мерз его помощник, какой-нибудь летеха.
Рядом с дежурным по части – палатка караула, а перед ней – зиндан: «полевая тюрьма», яма 2 x 2 м и глубиной метра три. Яма не пустовала, там всегда кто-то сидел, вкушая «прелести» восточной экзотики. Тогда у каждого командира всегда была в запасе пара-тройка кандидатур на вакантное место. Шла притирка бойцов, офицеров, коллективов.
Жилищный вопрос в батальоне был решен. Батальонное начальство с ротными – «тахтабазарский костяк», давно уже жило в штабной палатке, разделенной на 2 части: штабную и жилую. Очень удобно: отдавать указания писарям можно не вставая с койки. Остальные офицеры батальона разместились в большой палатке УСБ с печкой, теплым подбоем и пластиковыми окнами.
Дольше всех из парка не могли выгнать водил. Гремели громкие указания, выносились «последние китайские предупреждения», но они по-прежнему обреченно цеплялись за свой «зеленый дом». Их можно было понять. В парке во всю процветало воровство. Тащили друг у друга, что плохо лежит. Каждый батальон охранял свою технику сам, но это не спасало. Мы же, Белькевич, Толик и я, «крестьянами-единоличниками» остались жить на «хуторе» – в маленькой лагерной палатке рядом с бойцами.