Наутро все было тихо. Лишь косые, какие-то понурые взгляды соседей, безмолвно подтверждающие, что я не один не мог уснуть ночью. Тогда никому из нас еще не было известно, что началось нечто необратимое. Тогда нам еще не было так страшно. Мы уже были обречены, но не осознавали этого.
Самое печальное, никто не заметил, что нас стало меньше. Сосед с первого этажа, обычный работяга, целыми сутками пропадающий на работе, так больше и не объявился. Никому из нас не было до этого дела. Уже многим позже и до меня дошли сплетни, что в тот день он вернулся домой, уставший и навеселе, а ночью, одержимый алкогольными парами, словно сорвался с цепи, с криками бегая с этажа на этаж – никто не видел, когда именно его скрутили и увезли в вытрезвитель. Но главное, что в нашем подъезде стало тише и безопасней.
Следующей ночью все повторилось. Теперь сильнее, не оставляя сомнений, что все происходит на самом деле. Шелест голосов будто поднялся выше к моему этажу или просто звучал громче. Но столь же неразборчиво. Я как безумный жался к входной двери, пытаясь разобрать хоть слово, но смысл этого загадочного разговора ускользал от меня. Мне так хотелось убрать эту преграду, открыть дверь и, наконец, услышать, что происходит снаружи, но я не решался. Боялся, сам не знаю чего. Одной мыли о том, чтобы выйти навстречу неизвестному, хватило, чтобы мое тело пугливо одеревенело, обращая меня в молчаливую статую на всю оставшуюся ночь.
Иногда мне удавалось уснуть, но это было сродни борьбе между сном и реальностью. Я пытался не прислушиваться, не искать чуждые сонной тишине голоса, но они сами находили меня. С каждой ночью они все отчетливо просачивались в мое укромное жилище и в мое сознание. Плотно укореняясь в нем. Точно так же росло мое желание открыть злополучную дверь, скрывающую от меня правду, заставляя хвататься за замок, убирать цепочку… Но здравый рассудок еще не совсем покинул меня.
Так было не со всеми. Мое терпение и трусость долгое время спасали мне жизнь, но были те, кто оказался не столь удачлив. Оглядываясь назад, мне кажется, я должен знать ответ на главный вопрос – что же произошло с теми несчастными, но, увы, если это и так, сейчас, терзаемым бредом, я не могу свести воедино очевидные факты.
Люди просто начали пропадать. Тихо, незаметно. Кто бы мог подумать, что в столь тесном сообществе, живя через тонкую стену друг от друга и встречаясь взглядом едва ли не каждый день, в итоге, всем будет все равно. Я жил сам по себе, игнорируя других, так же поступали и остальные.