Арсений махнул только рукой… Дамы еще и еще раз заставили его повторить все, что он там видел и слышал. На всех лицах были недоумение и тревога. Пушкин замолк и нахмурился.
Немного погодя, не оставшись, как обыкновенно, ужинать, он простился со всеми и быстро зашагал снежной дорогой к Михайловскому. Он решил ехать в Петербург. В суматохе его, вероятно, там не заметят, а если что разыграется, он будет на месте. И он, шагая, обдумывал, как поумнее все это дело наладить. В гостинице, понятно, остановиться нельзя. Нельзя заехать и к кому-нибудь из своих великосветских приятелей, которые враз разболтают все. Лучше всего будет поехать прямо к Рылееву и от него узнать все, как и что…
– Ах ты, косой черт!.. – вдруг выругался он, останавливаясь: матерый русак, ковыляя, перебежал ему дорогу. – Чтобы тебя черти взяли!..
Это считалось в народе очень дурной приметой, и Пушкин был раздосадован… Он подходил уже к своим любимым трем старым соснам на границе михайловских владений, как услыхал в темноте скрип полозьев и пофыркивание лошади. Он посторонился в сугроб.
– Никак Александр Сергеич? – послышался из возка знакомый голос.
Это был поп Шкода со своим верным спутником Панфилом, дьячком и политиком.
– Ах, чтоб тебе провалиться, батька!.. – с досады воскликнул Пушкин. – Ведь знаешь же, что встреча с попом – это еще хуже зайца, а лезешь…
Попик с Панфилом засмеялись.
– А что новенького слышно? – спросил отец Шкода.
– А, поди ты к черту!.. – выругался Пушкин. – И какого черта тебя тут в темноте носит!..
Отцы духовные закатились веселым смехом.
– Ага!.. Не любишь… Бога опровергать – это сколько угодно, а попа боишься… Эх, вы, Аники-воины!.. Ну, прощай, коли так…
Пушкин сердито зашагал к дому: «Приметы скверные, ехать нельзя… Но, с другой стороны, там, может… Нет, поеду, наплевать…»
Вокруг в темных полях стояла глубокая тишина – только где-то за Соротью, на деревне, упорно лаяла собачонка… Потом в лесу сова жалобно прокричала. Это был тоже недобрый знак… Пушкин, входя, сердито хлопнул дверью, но, увидев Арину Родионовну, смягчился…
– Мама, собери мне с Якимом все, что нужно в дорогу на короткое время, – сказал он. – Я еду на рассвете в Петербург…
Старуха удивленно посмотрела на него. Она хорошо знала, что ему ехать никуда нельзя. Он угадал ее мысли.