Спешившись, Кончак Атракович ласково похлопал по крупу своего коня, и тот, скосив глаз на хозяина, тут же потянулся влажными губами к траве. Хан подошел к Игорю и сел рядом с ним, привычно поджав под себя ноги. Игорь отвел взгляд, но Кончак, казалось, не обращал на него никакого внимания. Покачиваясь в разные стороны, он долго смотрел на протекающие мимо них воды Половецкой реки[46].
– Знаешь, кунак, – наконец произнес он, не глядя в сторону Игоря. – Если бы это случилось раньше, когда мы с тобой были молодыми и глупыми, тебя уже не было бы в живых, а моя сабля умылась бы твоей кровью. Я разговаривал с твоим сыном. Владимир мне рассказал, как все было, и я ему верю. Чем он отличается от нас в молодости? Ничем. Такой же горячий и жаждущий славы, как и его отец. Я его понимаю, как воин. А безрассудство, оно с годами уйдет. Это Гзак не его обманул, это он нас с тобой обманул. Обвел вокруг пальца, как детей малых. Чилбук его человек, но я с ним договорился и забираю тебя к себе под мое слово. Пойдем, брат, будем петь песню жизни дальше. А какой она будет – веселой или грустной, это уж нашим Богам решать.
Кончак забрал русского князя в свое кочевье, вежи которого стояли на берегах той самой Каялы. Поместив его в просторную юрту, хан выделил ему слуг и разрешил свободное перемещение не только в пределах своей ставки, но и в ближайшей округе. С помощью своих слуг Игорь узнал, что его сын и брат хоть и находятся в плену, но все живы и здоровы. Не было весточки только от его племянника – Святослава Ольговича, князя Рыльского. В полон его взял сын хана Гзака Роман, и томится молодой княжич в орде своего самого лютого врага. Добра и поблажки от Гзаковичей не жди – они очень хорошо помнят, как трепал их вежи и побивал рать половецкую отец Святослава Ольговича князь Олег.
Все это время Игорь не видел своего сына, но сумел уговорить Кончака, чтобы дочь хана и его сын Владимир обвенчались по христианскому обычаю, став перед Богом мужем и женой. Для этого даже из новгород-северской земли доставили в половецкий стан попа.
Дни шли. Весна сменила холодную зиму, и степь вновь расцвела буйным цветом и разнотравьем. Только Игорю это было все не в радость. Приходя на берег Каялы, он подолгу вглядывался в ее тихие воды, и память, словно в отместку, услужливо рисовала ему картины прошлой битвы. Вот ковуи, сломав боевые порядки, понеслись прямо на полки русичей, вот Всеволод с копьем наперевес, отбивающийся от половцев на берегу озерца, а вот ухмыляющееся и довольное лицо Чилбука, склонившегося над поверженным князем.