Восхождение – такова история человечества. Вы легко мне возразите: а сколько было ступеней, ведущих вниз? Да, конечно, конечно, – и, на первый взгляд, ступеней, ведущих вниз, больше; людей, которые падали и катились вниз, в бездну, больше. Но для нас важно, что человек все-таки поднимался на эти надоблачные вершины. И он тем и велик, человек, что способен был подняться туда, как говорил Пушкин, «в соседство Бога», в горы умственных и духовных созерцаний.
Человек имеет две родины, два отечества: одно отечество – это наша земля и та точка земли, где ты родился и вырос. А второе отечество – это тот сокровенный мир Духа, который око не может видеть и ухо не может услышать, но которому мы принадлежим по природе своей. Мы – дети земли и в то же время гости в этом мире.
Человек в своих религиозных исканиях бесконечно больше осуществляет свою высшую природу, чем когда он воюет, пашет, сеет, строит. И термиты строят, и муравьи сеют (есть у них такие виды), и обезьяны воюют по-своему, правда, не так ожесточенно, как люди. Но никто из живых существ, кроме человека, никогда не задумывался над смыслом бытия, никогда не поднимался выше природных, физических потребностей. Ни одно живое существо, кроме человека, не способно пойти на риск и даже на смертельный риск во имя истины, во имя того, что нельзя взять в руки. И тысячи мучеников всех времен и народов являют собой уникальный феномен в истории всей нашей Солнечной системы.
Но когда мы обращаемся к Евангелию, мы попадаем в иной мир – не в тот мир, который дает нам картину волнующих поисков, порыва к Небу; мы оказываемся перед тайной ответа.
Двадцать пять лет принц Сиддхартха Гаутама, будущий Будда, проводил в аскетических усилиях, чтобы достигнуть созерцания. Так трудились – умственно, духовно и психофизически – йоги, философы, подвижники. Но Иисус Христос приходит из простой деревни, где Он вел жизнь рядового человека. В Нем все было готово. Он никуда не поднимался, Он, наоборот, спускался к людям.
Каждый великий мудрец сознавал свое неведение. Сократ говорил: «Я знаю, что я ничего не знаю». Величайшие святые всех времен и народов ощущали себя грешниками гораздо более остро, чем мы с вами, потому что они были ближе к свету и им было каждое пятно на жизни и совести виднее, чем в нашей серой жизни. У Христа нет сознания греховности. И у него нет сознания того, что Он чего-то достиг, – Он приходит к людям, неся им то, что в Нем Самом есть изначала, от природы.