Чжан Сяньхуа, заметив Чжана Пятого с гробом Ван Хуая, тоже почуяла неладное и, взяв свою расписку, мигом заявилась к Ван Хуаю домой.
– Эх ты, Ван Хуай! Я ведь тебе больше всех одолжила, почему же ты, прежде чем объявлять о банкротстве, не оповестил меня?
– Я не объявлял о своем банкротстве, это они не верят Ван Чанчи.
– Они, значит, не верят, а я-то почему должна верить?
– Разве ты не видишь, что Чанчи уже взрослый парень?
– Они тоже это видят.
– Он хоть раз обманул тебя, пока рос?
Чжан Сяньхуа помотала головой.
– Я хоть когда-нибудь не возвращал тебе долги? – продолжал Ван Хуай.
– Нет, – ответила Чжан Сяньхуа.
– Каково семя, таков и росток, какова лоза, таков и плод. Поверь нам хоть раз!
Чжан Сяньхуа, глядя на расписку, медленно сложила ее пополам и направила руку к карману. Ван Хуай замер, внимательно следя за ее действиями, он даже сжал кулаки. Но в тот момент, когда расписка уже должна была очутиться у Чжан Сяньхуа в кармане, ее руку словно кто-то приостановил.
– Чанчи меня не обманывал, – сказала она. – Но так он вел себя в родной деревне, а сейчас он уехал в город, там обстановка совсем другая, кто даст гарантию, что он останется прежним? В городах полно мошенников, ему достаточно познакомиться с одним из них, и его тут же испортят.
– Даже если его кинуть в красильный чан, я верю, что он все равно останется белым. Он не из тех, кто бросает слова на ветер.
– А ты говорил это Лю Байтяо с Ван Дуном? – спросила Чжан Сяньхуа.
– Нет, – ответил Ван Хуай.
– А почему же все это ты говоришь мне?
– Потому что в доме у нас не осталось ничего ценного.
Чжан Сяньхуа навернула два круга по комнате и действительно не нашла ничего ценного. Тогда она хлопнула себя по голове и сказала:
– А разве у тебя не осталось несколько кедров на заднем склоне горы?
– Я их оставил для поперечных балок, – ответил Ван Хуай. – Посмотри на наши балки – одна гниль да труха, еще несколько лет они не выдержат.
Чжан Сяньхуа задрала голову. Балки и правда с одной стороны все почернели от капавшей на них годами дождевой воды. В какой-то момент Чжан Сяньхуа уже была готова сжалиться, но, отбросив сантименты, заявила:
– Меня волнует только то, когда ты вернешь мне долг, плевать я хотела на твои балки!
– Можно прожить без сала и соли, можно обойтись и без гроба после смерти, но если обвалятся балки, то деваться мне будет просто некуда. Неужели ты такая жестокая, что даже не оставишь мне кедров?