– А вдруг твоего отца уже схватили? Почему тебе так трудно поднять свой зад, неужели ты камень? Хорошо, ты можешь его и не поддерживать, но ты должен пойти и забрать его, а если не его самого, то его труп.
Пока Лю Шуанцзюй взывала к сыну, она все чаще терла свои глаза, которые уже совсем покраснели, готовые вот-вот излиться слезами. Ван Чанчи оставался безразличным. Лю Шуанцзюй взвалила на спину рюкзак и сказала:
– Не пойдешь ты, пойду я.
Ван Чанчи наконец шевельнулся. Перспектива остаться одному на таком большом хозяйстве его испугала. Он встал, двумя руками прижав к своему заду стул, точно тот к нему и вправду прирос. В таком положении он сделал несколько шагов, после чего, почувствовав неудобство, переместил его на плечи. Так он и пошел со стулом на плечах. Лю Шуанцзюй спросила:
– Зачем тебе с собой стул? Хочешь засесть в другом месте?
– Раз ничего не понимаешь, так и молчи, – огрызнулся Ван Чанчи.
Лю Шуанцзюй повесила ему на шею сумку, и он большими шагами отправился в путь – со стулом на плечах и сумкой на шее.
Горная тропа извивалась. Леса вокруг становились все бескрайнее. Ван Чанчи походил на маленького муравья, а тропа – на тонкий седой волосок.
3
Выйдя из автовокзала, Ван Чанчи направился прямиком в отдел народного образования. Там на спортплощадке он увидел Ван Хуая, который сидел, скрестив ноги, и держал в руках картонку с надписью: «Не приняли в вуз по проходному баллу, кто восстановит справедливость?». Кроме одинокого силуэта Ван Хуая, на площадке не было ни души. Яркое солнце палило так нещадно, что Ван Хуай опустил голову и теперь напоминал торчащий из сухой земли переломанный пополам увядший колос или неподвижный пень. Ван Чанчи поставил стул и пошел поднимать отца. Тот оказался тяжелым, гораздо тяжелее, чем представлял себе Ван Чанчи. Поднять его с первой попытки не удалось. Ван Чанчи поднатужился, но вторая попытка тоже оказалась неудачной. Несколько дней тому назад Ван Чанчи и сам был в похожем состоянии, он сообразил, что Ван Хуай отяжелел из-за того, что у него затекли руки и ноги, и теперь ему требовалась помощь, поэтому Ван Чанчи стал растирать его затекшие члены. Спустя полчаса Ван Хуай, опершись на руки, перебрался на стул и сказал:
– Такой огромный город, и не нашлось ни одной лишней скамейки.
Ван Чанчи передал ему сумку. Ван Хуай вытащил оттуда стеклянную бутыль, открутил с нее крышку и тут же с шумным бульканьем опустошил на треть. То была рисовая бражка