– Море, ты всё равно хорошее!
– Верно, Саша, – услышав меня, сказал отец, взял в охапку и поднял над собой, чтобы я мог лучше видеть грозные валы, – море любит, когда с ним разговаривают.
– Ты с ним разговаривал, и оно тебя не утащило?
– Конечно!
Позже он научил меня плавать, и объяснил, что во время шторма следует плыть к берегу не по волнам, а вдоль них, тогда море не будет удерживать, – выбросит на пляж. Его морские уроки я запомнил на всю жизнь.
Он скончался внезапно, – остановилось сердце. Когда могильщики копали яму, то наткнулись на рассыпавшийся гроб со скелетом молодой девушки, его отодвинули в уголок и в эту же яму опустили гроб с телом папы. Мне было пятнадцать лет, и врезалось в память – прекрасные светлые длинные волосы, совершенно здоровые белые зубы, рассыпавшиеся на шее яркие, будто только что из рук ювелира алые бусы. Портило картину лишь платье мёртвой девушки, – оно совершенно истлело.
После смерти отца жизнь пошла как-то не так. Надо сказать, что в детские годы я крепко сдружился с детдомовцем Сергеем Спицыным, подвижным смышлёным чубастым худым ровесником с тёмными выразительными глазами и твёрдым упрямым подбородком. Мы часто бегали в кинотеатр смотреть фильмы про войну. Когда количество просмотренных картин перевалило за два десятка, а я рассказал Спицыну о войне практически всё, что знал от папы, мы дали друг другу горячую клятву стать офицерами.
Иногда нам случалось играть с другими пацанами на окраине города, там постоянно околачивались мальчишки из неполных семей, их матери занимались неизвестно чем, а им, кроме гнилой картошки, есть было совершенно нечего. Они собирали и подрывали боеприпасы военных лет, знали массу уличных песен, до сих пор их хриплые голоса и треньканье расстроенных струн стоят у меня в ушах:
«Кто сказал, что мы голь, сорванцы и придурки?
Курим важно в кустах мы сырые окурки,
Держим лихо окурок в зубах, как сигару,
И терзаем струну пропылённой гитары».
Эти мальчики были вечно голодные, таскали еду с прилавков, обирали яблони колхозного сада, а сторож дед Степан каждый раз кричал вдогонку, что обязательно застрелит кого-нибудь из двустволки, как зайца. Они наперебой рассказывали нам о своих приключениях, страшно боялись грозного ружья, однако всё равно лазили через ограду, преодолевая страх.