– А время? – подала голос Нэйра. Она внимательно слушала Дмитрия Ивановича, вертя в пальцах ручку. Причем весьма и весьма ловко вертя.
– Временной вопрос тут не изучен до конца, – мужчина сделал маленький аккуратный глоток из своего стакана и осторожно, без единого звука, поставил его обратно на стол. —Время в таком отнорке может скакать, как угодно. Редко, крайне редко, оно синхронно с настоящим. Обычно оно либо сильно уходит вперед, либо отстает. Вам, право слово, еще сильно повезло, что вы так разошлись так ненадолго. Тем не менее, это все равно шок. Практически для любого человека. И, несмотря на это, вы восприняли происходящее с почти что ледяным спокойствием. Мы какое-то время не могли понять, почему. Предлагались всевозможные варианты. Кстати, теория, что вы не люди, а только притворяетесь ими, тоже имела место быть. И, поверьте, это был не самый безумный вариант.
– Кхм, – перебил говорящего Хан, – А тогда вот еще вопрос – я так понимаю, что вы слегка покривили душой, рассказывая про летящие щепки и наше нечаянное участие. Иначе за нами мало бы кто наблюдал так пристально. Давайте совсем на чистоту – зачем мы вам нужны и кто вы такие.
Дмитрий Иванович бросил на Хана быстрый, внимательный, словно оценивающий, взгляд. Потом широко улыбнулся.
– Боюсь, возникло некоторое недопонимание. Когда я говорил, что мы абсолютно не учитывали вас, как запланированных участников событий – мы даже и не думали за вами наблюдать. Однако, когда вы все-таки этими участниками стали, да еще показав себя не с самой обычной стороны, мы просто не могли поступить иначе. Сейчас ведется слишком крупная игра, слишком многое стоит на кону, чтобы можно было игнорировать даже такие, казалось бы, незначительные детали.
– А еще вопрос, – в этот раз в разговор влез Вечный, – А, например, не повели бы мы себя как-то необычно? Сидели бы просто, истерили бы понемногу. Разбирали бы коммуникации…
– Ты, – хмыкнул Хан, – ломал бы стену. И, боюсь, не справился бы даже с обоями.
– Нет, а все-таки, – не дал себя отвлечь Вечный, – Что было бы тогда.
– Меня бы здесь не было, – довольно равнодушно пожал плечами Дмитрий Иванович.
Мне вдруг показалось, что температура в кухне опустилась градусов на тридцать.
Нэйра встала и начала складывать посуду со стола в раковину. Я, было, поинтересовался, зачем, но на меня просто махнули рукой, мол, не лезь. Остальные молча сидели, глядя по сторонам. Я начал разглядывать висящие на стене кухонные полки. По старой, наверное, еще советской традиции, сверху все было заставлено какими-то банками, упаковками, непонятными кухонными приспособлениями – в общем, всем тем, что никогда не пригодится, но и выбросить ни у одной хозяйки рука не поднимется. Вспомнил, как, слыша по ночам на кухне какие-то стуки и шорохи, шутили, что это домовые, и надо пойти уже достать им какой-нибудь еды, а то разнесут всю кухню. В глубине души верили, что «что-то такое есть», но это казалось таким далеким и нереальным, что большинство времени ни о каком потустороннем даже не задумывались. Это так и оставалось непонятными звуками из пустых комнат, долгими разговорами при приглушенном свете да шутками над объявлениями «сниму порчу по фотографии». Тем страшнее было каждому даже не прикоснуться к этому миру, а, судя по всему, попасть прямо в его середину. И пытаться как-то оттуда выбраться. Словно запихать в рот полную ложку с горячей похлебкой и теперь, обжигаясь, стараться это все проглотить, утирая выступившие от боли слезы.