Дверь протяжно заскрипела и захлопнулась. И я понял, что у меня руки не просто дрожат – ходуном ходят. Кое-как доковыляв до комнаты, я рухнул на диван. И тут на меня навалились все последние события. Меня заколотило, будто я стоял на морозе в одной футболке, и из глаз в три ручья полились слезы. Причем я понимал, что реветь-то особо не о чем, но поделать с собой, естественно, ничего не мог.
«Классическая истерика – спокойно подумал я, протягивая трясущуюся руку за бутылкой, – все, как по учебнику». По учебнику, кстати, рекомендовалось умыться холодной водой, нашатырь и полный покой. Я решил, что мудрость веков сильнее книжных вымыслов, и сделал несколько больших глотков.
Водка оказалась паленой.
Через секунду я уже стоял на кухне, лакая воду прямо из-под крана, потому что искать кружку сил не было никаких. Когда вода со вкусом хлорки сбила наконец-то привкус жидкости со вкусом водки, я сполоснул лицо, выпрямился и осмотрелся. О визите незнакомца напоминал только тот факт, что водки в бутылке существенно поуменьшилось.
Усевшись на кухне, я закурил и в четыре затяжки вытянул всю сигарету. Меня еще основательно потряхивало, хотя алкогольные эксперименты, существенно улучшили общее состояние. Достав из пачки еще одну, я открыл окно и выглянул наружу. Все правильно: седьмой этаж – хрен запрыгнешь. Что это могло быть? Мозг, разбалованный разного рода фантастикой, услужливо подсовывал с десяток готовых вариантов от пришельцев до путешественников во времени. Рассудок пытался пристыдить мозг, говоря ему, что хватит заниматься ерундой, пора остановиться и придумать нормальное рациональное объяснение произошедшему.
Мозг в ответ с глупой улыбкой разводил руками и ехидно восклицал: «Но его нет! Парадокс!»
Я потянулся за третьей сигаретой.
В дверь настойчиво позвонили.
Я подскочил, наверное, метра на полтора вверх. Во-первых. Нервы и так были натянуты, как кожа на барабане, а, во-вторых, домофона у меня не было, поэтому гости звонили от подъезда, после чего я спускался и открывал им дверь. То есть без предупреждения ко мне в дверь стучались крайне редко.
Реже таких визитов у меня, наверное, только незнакомцы на кухне появлялись.
Я подошел к двери и по привычке заглянул в глазок. И также по привычке выругался. Я не знал того человека, который этот глазок придумал, но каждый раз, когда я смотрел в это произведение оптической индустрии, у меня появлялось стойкое желание забить изготовителю в голову десятисантиметровый гвоздь. С таким же успехом можно было смотреть в стену, в шкаф, в ладошку – эффект был один и тот же. Смотришь в стену – видишь стену, в шкаф – шкаф, в ладонь – ладонь. Смотришь в этот глазок и видишь глазок. Не площадку, нет. Видишь стекло и какие-то разводы на нем. Красота ж! Бесполезно, зато глупо. И дверь мне всегда приходилось открывать, надеясь, что это не товарищи с арматурой, жаждущие моих гипотетических богатств.