Чеченцы: быт, культура, нравы, обычаи, религия. Кавказская война. XIX век - страница 68

» до времени моего там выздоровления, ожидая от моего хозяина заработной платой. Долго я не мог прийти к здоровью и мой хозяин, возвращаясь в Анди, весьма был недоволен, что не мог забрать меня между собой. Аулы в Таулии и везде в горах где нет лесов бывают каменными из камней, почти всегда на pochyłościach гор и представляют прекрасные виды амфитеатров. Тавлинцы и все горцы, что с большим трудом могут жизнь свою удержать, очень одаренные в искусстве, строительства, а каждое у них инструмент носит клеймо практического рассудка и простоты. Механизм, везде не сложный и недорогой, вызванная необходимостью и недостатком. Тавлины, сильный люд, рослый и прекрасного телосложения. Серьезные лица, высокие и широкие чела, большая голова, круглая, с лицом выпуклостями czerepa. Медленный характер, но решительный. Говорят мало, но основательно и практически. Интересует в высокой степени. Потребности их ограниченное; о ином чем о своем существование представления не имеют. Отсюда промышленность их всегда на одной степени. Их главным занятием земледелие, но есть между ними отважные воины и мастера огнестрельного оружия, медных изделий, серебряных и других металлических. Сафьян тавлински имеет первенство даже перед русским. Из-за нехватки пастбищ больших стад скота и овец не держат. Их кони малого роста, но удобное, выносливое, настроенное к бегу по скалистым горам и обрывам. Смело по скалистой тропе проходят перекормите, по над которыми едва человек шагает, если бы только не была смущаема рукой малоопытного всадника. Достойное есть поудивления и заслуживают удивительные здешние сады. В самых первых европейских городах ничего похожего видеть нельзя. На скалах, «а почве, которая часто» наносится рукой человека, присматриваемой бывает наибольшего растительность. Извечные валашские орехи растягивая свои плечи над niższemi owoeowemi деревьями, укрывают тенью своих листов от курящих лучей солнце. Абрикосы, персики, груши, яблоки, черешни и многих других фруктовых деревьев, заполняют здешние сады, в наибольшем порядке и чистоте удерживаемое. Обычно обрамлены бывают одним общим валом вырытым, что «поразделяется только к домам дорожками, и сад к отдельному владельцу принадлежащая, но все одной почти величины и вида. Через канавы в такой сад, вода из рек, которая приводится, чистая и свежая, протекает в разном направлении каналами старательно из каменных плит, выложенных дорожек в садах ровные и чистые. Подпертые каменные террасы, обсаженные виноградом, персиками, или абрикосами. Вместилища и плотины для воды везде выполненные. Каждого утра, когда того требуется, вода каналами разводится по целому саду. Овощи сеют не много: репа, красная морковь как свекла, пастернак и другое местными огородниками бывают только присматриваемыми. Мечети здешних горцев достаточно красивые, всегда из камней старательно в плиты соответствующей величины и толщины, что кладется без извести, или другого цемента, однако так плотно и аккуратно, что по-видимому те камни однородную представляет массу. Внутренности мечетей всегда чистое. Полы свежей устланы душистой травой, и покрыты грубыми желтыми войлоками. В передней отдельной части мечети оборудованы к умыванию достаточно обширного из камней бассейн, полное свежее проплывающей воды. Фасад мечети и место внутри где становится мулла бывают украшены фрагментами из Корана резьбой на камнях. Других в конечном итоге украшений не видно. Своды опираются на каменных столбах, одинаковой величины, формы. Наряд Тавлинцев, похожий на лезгинский, только немного kosztowniejszy. Обшито чаще всего zdobna серебром. Шитые чепраки, разные восточные узоры. Chitały, то есть ботинки сафьянового męzkie, шитые бывают на bawolej подошве с острыми засотренными вверх носами, на острых железных подковах. Более богатые носят на зиму войлочные ботинки поднимающиеся к коленям, похожие, в виде венгерских wyszywanemi в узоры. Здешних горцев разница состояний, более видимая, чем между чеченцами. Здесь богатые и бедные, нищие бродяги. Более бедный с более богатым никогда не говорит на «ты». Рабство здесь нет в целых горах, и только военнопленные из чужих народов, удерживаемые как невольники к служениям. В основном грузины как трудолюбивый и выносливый люд. Жадность горцев на серебро и их скаредность известны. Татарин, приобретая денежную единицу редко любит расставаться с ним. Потребности свое старается заменой только собственных продуктов на чужое. Отсюда некоторые что большими владеют деньгами. Собранные рубли привыкли заключать в плетенки из мелких прутиков называемого сапетками и когда такая сапетка останется ненаполненная до верха, то пусть сам Магомет просит на рубля, а наверное ничего не получит. Татарин тем знает, что когда кому даст рубля, то уже этот другой раз там не вернется. Такие sapetki прячут в ямках которые копают в комнате под каменными плитами пола. Монета здесь курсирует русской серебряная, или золотая, и редко персидская, или грузинская. Медь не принимают, разве как материал к каким-то изделиям. Много есть медных посуд между горцами, как то больших тазов к мойке, кувшинов и кувшинчиков. Откуда эта медь здесь происходит, неизвестно, потому что шахт никаких не имеют. Каждое ремесло много здесь выдается. Каждый ремесленник («рот») гордится своим умением и от завистников прячет перед другими тайну своего искусства. Мужчины высоко сами себя ценят, женщина является второстепенным существом и небо только получит через мужа, верностью к нему и повиновением. Здешний горец никого не обманет, но и сам слишком осторожный, чтобы дал обмануться. Прежде чем оценит вещь которой удается по совет к другим и лишь уходит довольным, когда несколько оценивающих каждый отдельно согласятся придти к единому. Терять уважения на пустом разговоре считает грехом. Говорит мало, но тщательным образом и основательно. Наилучшие желания, изложенные в словах ни за что, считает. Поступок единый, как осуществление желание, для него высшее удовольствие. Прошеный на что, если и не отказывает, но не спешит с удовольствие работой. Долго и часто нужно возобновлять просьбу, прежде чем ее доделать, или совсем откажется. И то общее всем горцам. Горцы особенных и характерных забав не имеют. Молодые девушки иногда собираются в хоры и поют песни, всегда грустные и понурые, как скалы среди которых выросли. Лица женщин по больше милые и мягкие, иногда даже прекрасное, если их грабят банки грязи не покрывают. Проживает без дымоходов, отапливаемое чаще всего удобрением. Чистота, или nieochędostwo не везде в одинаковой степени. Живописная природы проживает старательный и опрятный люд. В понурых и скалистых ущельях, житель всегда грязный, понурый и неряшливый. Здешний люд умственно способный, интересный, прогресса однако в образовании больших не делает, потому что его потребности, слишком ограниченные. Достаточно ему чем попало утолить голод, а тело укрыть от жары и холода, тогда полностью довольный. Господствует однако между Taulińcarai некоторый вид элегантности. Одежда их потому что бывает часто достаточно богатая. Персидское или грузинское сукно, окаймляемое серебряным галлоном собственного очень прекрасного изделия. Защищай под серебром чернит*, прятанная gustownie, иногда очень утонченная, отважные кони. Владеют практической biegłość в строительстве и ведении воды на высокие горы. Каждое наивысшее место, где только проживают, освежают, проточной водой, которую искусственно там внедряют. Каждый почти более состоятельный тавлинец имеет часы и компас, которыми время и направление меридиана при ежедневных своих молитвах себе помечает. Есть между ними даже такие, что часы умеют удобно ремонтировать и почти каждый знает их механизм, умеет часы разобрать и сложить. Неизвестную вещь с интересом точно перевязывает, пока основательно не узнает. Солдаты из них весьма храбрые и выносливые, дорогой как все горцы воюют из засад и с при камнях. На врагов нападают и напирают массами, и горюет если в первом нападении не будут сдержанны. Добычей делятся добросовестно по равной части. Жадные грабежа при возможности бьются между собой о вещи часто ни без одной ценности и особенно при беспорядке и замешательстве. Убитых врагов обдирают догола, а порою тела павших русских, которые погребены, выкапывают, обнажают и ведут себя жестоко. Из аула Поршень, поскольку я пришел к здоровью, я отбыл путешествие обратно, тем именем я назвал понурую местность, застроенную на скалистых гор перед «Kai’a-Koj Su». С рассветом мы собрались в это путешествие с моим хозяином и начали спускаться с возвышенных гор Аварии, с удовольствием, заглядываясь на чудесные виды окрестных вершин obwianych легкой голубизной свежего воздуха, от которых отраженные первые лучи невидимого еще солнца, удивительно ломались в верхних пространствах, предоставляя новую привлекательность и неописанную привлекательность целому назад картине. Раскрылся наконец перед нами аул «Tilitli», опоясанный сильной крепостью перпендикулярных скал, удивительно отбивая от цветущих хлебов, обильно здесь обрабатываемых. Огромные massy скал и камней формировали его подножие, а их верхушки увенчанными были живым венком хлебов и полевых цветов в воздухе, словно флаконы духов в восточных романах описываемое. Слишком утруждающей была наша дорога, но ежеминутно занимал нас новый вид. Удивительные виды скал и обрывов, или бездонные зрением бездны, тревогой перенимали душу, или наполняли сердце отвагой. В половине гор, на которой теперь вступали поясница извилистой тропы, возвышается выступающая скала, которая высоко торчит, над безднами по правой и левой стороне, как ворота триумфальные, достигающая туч и острыми вершинами. Через эту скалу ведет неуверенная тропа. После острых камней нужно с целой осторожностью вступать на порог этих ворот, и горюет кого в этом разе обманет нога. В темных внутренностях бездны найдет могилу для разбитых костей своих. Tauliniec смелой ногой, искоса на меня поглядывая рвался на скалу giętkiem swem телом, ślizgając по ней хватал рукой за зубные пороги, или полз по гладким степеням скалы, у верхушки какой wydrążony отверстие вело выше и выше. За ним с тревожным сердцем я успевал вклеивая зрение в тропу, которая взламывалась, по камням. Вскоре наша работа благоприятным увенчанной была следствием. Оба счастливо мы стали у отверстия скалы, откуда новый занял нас вид. На наклонности плоскости, обширному и скалистому пространству, которое опирается о стенах обрывистой горы, чернело неизмеримое количество круглых katnieai, поразбрасыванных каждый отдельно, величины наивысших домов, формируя словно одну каменную массу, перерезаемую только ульями сам словно, построено Творцом. Подходя ближе очевидно эти массы оказались городом каменным «очень я rozległem. Громадные круглые глыбы камней, расточенные по твердому скалистому пространству, лежали как кучи пуль на площади боя. Многочисленные семейства горцев искали там убежища под небесами, кочуя около куч в направлении против бега солнца, к какому «gtiiem по за камнями искали охраны. Мое удивление было не малым, когда я увидел людей, которые так проживают под камнями, незнающих другого сокрытия как своды этих огромных масс, поразбрасыванных здесь так удивительно сверхчеловеческую какой-то силой. Люди, что здесь проживает, были то эмигранты богатых недавно «Cudakarskich» аулов, правительственные подчиненных русским, которая Шамиль свежо мечом и огнем опустошил за их благосклонность для России. Я не знаю какую фамилию этой местности. Я назвал ее ^Ретроградством». То название нравилось самим жителям и случилась позже повсеместную. На сколько верст ниже от горы, на которой построенный этот аул, проплывает с гласным глухим звуком река Kara-koj-su сцена со скалистым ложем. Мост через реку, основанный на скалах на сто лет, по крайней мере сажени над ее поверхностью доказывает как люди в нужде справляться, умеют. Хоть иногда я вымолвил эту, где к ней берега более доступны, в брод переходить можно, однако то не всегда есть возможно. Регулярном при поднятии воды от тающих снегов, когда сильный отросток воды огромные массы камней похищает, мост на такой реке стал необходимым для жителей, которые в этот раз справились очень ловко. На скалистых берегах из обеих сторон реки уложены деревянные чурбаны над поверхностью воды. На них уложен другой слой чурбанов, связав его с другой с помощью деревянных застежек, а концы выдвигают подальше сверх воды от первых. И так потом пока такие назревшие ковчеги с обоих сторон реки не взошли достаточно близко концами. Поэтично соединено оно между собой плетеную с висячим мостом, по которой можно хоть с большим опасением из одной на другую сторону переходить. Концы чурбанов отдыхающие на суше весом камней завалены к скале, чтобы могли поднимать на себе другие чурбаки лежащие слои на них.