– Это было, когда меня отправили в Весельчаки. Скажу вам, туда отправляют отменных психов!
«Э-э, как ты заговорил. Оратор древности, не иначе» – с неприязнью подумал горбоносый врач.
– Настоящих шизофреников, буйных и прочих идиотов. А я был нормальный, просто косил. Не глазами, нет, девочки… м-м… я избегал несправедливой службы. Некоторые здесь удивляются, как это – несправедливая служба. Земля, на которой жила моя семья, принадлежала сэру М. А старая шутка гласит, что если сэр М тебя забрал, ты будешь служить всю оставшуюся жизнь. Ха-ха, вы не поняли? Максимальный срок службы – десять лет, но мало кто доживает до её конца.
– Так вот, после некоторых хитросплетений, представляете, меня отправляют в отряд Весельчаков. И первое же задание: зачистить деревеньку. Нас отправляют, высаживают, мы бежим. Только все бегут в одну сторону, на деревеньку, а я – в другую. Псих я, что ли, участвовать в этом? Мирные люди, никого не трогают, а я с психами должен их убивать? Нееет, я не такой. Тем более, нашего надсмотрщика сразу положили. Это они как действовали, так и действуют, как приказали – без душ почти. А у меня – только часть оторвана, и то – не с той стороны, где свобода воли.
– Вдруг – взрывы, стоны земли! Налёт! Вжжжжжум! – Моррисон расправил руки, как крылья, изображая вражескую технику. – Я – плюх в канаву! Думаю, всё. Приплыли, парень. Стихло всё, выглядываю – а деревенька видна, точнее, силуэты устоявших зданий, а вокруг неё – облако сизое. Я плечами пожал и ползу себе прочь. Вдруг сбегу? Смотрю – река, а там тело плывёт. Пахлаван, живой, собака.
– Пахлаван! – ахнула Агнесса. – Это же безумный громила, который чуть не убил тебя в первый день! – объяснила она явно для Ипполита.
– Он, – кивнул Моррисон. По рядам пронеслось гудение. – Именно. И вот, словно в древней мудрости, спускаюсь я к нему – течение медленное. Он говорит мне: «Браток, помоги». Ну я по дурости оттащил его на берег, думаю, может, будет мне благодарен, отстанет и остальных отмахнёт, а то устал я с ними драться. А он, только на ноги встал… рост во, – Моррисон поднялся на цыпочки и над собой установил руку, – плечи во! – он развёл руки в стороны. – И говорит: я тебя, браток, отпустить не могу. Ты удерёшь, не в этот раз, так в другой. А нам кандалы ещё коптить. Несправедливо это, браток. Ухмыляется и достаёт пушку. Нет, не древнюю ядерную, девочки. Обычную. И целится.