«Видимо, болеет» – с состраданием думает Ванесса. Бывает, что люди заболевают и начинают вести себя странно. Такие больные и не хотят плохо реагировать, а реагируют, и сами иногда не понимают, что творят. Ванессин класс два года назад водили в специальную лечебницу – показывали. Девушка тогда чётко запомнила: главное – вовремя доставить человека в больницу. Там его обследуют и назначат препараты, чтобы снова обрёл сознание.
Ванесса оглядывается на Дом – нужно торопиться, долг семьи и Земли зовёт; поэтому она более не тратит время на беднягу и нажимает тревожную кнопку браслета. Через тридцать и пять секунд рядом опускается медлёт.
– Просим прощения за задержку в пять секунд, – скороговоркой палит медбрат, выскакивая, – надеюсь, она ни на что не повлияет.
– Здесь человек, – Ванесса указывает на всё ещё кричащего (нет, уже хрипящего) и медленно уползающего прочь незнакомца. – Он упал, я предложила ему подняться, а он кричит и всё.
– Понял, – отвечает медбрат. Внимательно разглядывает упавшего. Теперь и Ванесса заметила, что тот грязен, как чёрт, и почему-то правая сторона лица в крови. Может, упал с летательного аппарата и повредился умом?
Медбрат подносит часы к губам и произносит несколько команд. Что-то вроде «1—3 и 1—4 – захват», – впрочем, Ванесса не может поручиться, что звучат слова именно так. Из медлёта выбираются два робота, похожие на парящие в воздухе башенки в пару метров вышиной, и подлетают к бедняге. Увидев их, он наконец замолкает. Грудь его раздувается, будто там растёт крик, и опадает, словно сжимая его. Роботы – один слева, другой справа – бережно заключают его в гравитационное поле и поднимают. Незнакомец бессильно обвисает. Только глаза сверкают, мечась от травы – к роботам, от роботов – к девушке с медбратом, от них – к небу…
Застыл, не моргает.
– Прошу прощения, – говорит незнакомцу Ванесса, – что не могу проводить вас до больницы, но мне очень надо бежать. Я постараюсь увидеть вас в ближайшее время.
Она убегает, а за её спиной гравилёт легко поднимается в небо.
Небо. Синее-синее, какое он видел за свою жизнь только раз: вылетев на хозяйском истребителе за пределы гряды вечного тумана, покрытого рекламными роликами. Но тогда солнце его ослепило, и толком он так ничего и не разглядел. Ещё и в самой высокой точке двигатели отказали. Думал только о том, чтобы родную задницу по земле не размазало. Когда всё же почти невозможным маневром смог заставить двигатели работать, а сам – остаться в живых… жалел. Жалел, как мальчишка, что не разглядел получше. Только снились иногда: невесомость, кабина, страшная тишина, равная смерти – и яркое за стеклом, манящее легендами о рае…