– Я, конечно, так не думаю. Я не дурак, и у меня есть голова на плечах. – Из осторожности и чувства такта никто возражать не стал. – Но обидно! Трудный вопрос уладили, и мне оставалось только забрать деньги. Министр ждёт с нетерпением.
В банкире проснулся бизнесмен. Или, наоборот?!
– Сколько? – спросил он твёрдым, деловым тоном.
Привычка к скрытности впиталась у чиновника в кровь. И пусть таковой уже не было, но та просочилась куда-то ещё, поразив неуемной жаждой стяжательства все его сущности. Все хотят жить, особенно наши пороки, которые не желают умирать даже тогда, когда умирает надежда.
Помедлив с минуту, он ответил:
– Много. Очень много.
Баксов расхохотался:
– Вы посмотрите на него! Много! О-о-очень много! – посмотреть, правда, не представлялось возможным. Клиент из убежища не выползал. Видимо, вместе с пороками, жила ещё кроха надежды. – Что ты тут из себя цел… – магнат вспомнил предостережение проводника относительно некрасивых ругательств. – Кокетку строишь?! Жеманницу! – Харон был поражён словарным запасом человека сугубо коммерческих дел. – Я за свою жизнь насмотрелся на вашего брата. Через мою кассу прошло столько чиновников и политиков, что моя чёрная бухгалтерия покраснела от стыда! Вы же самые настоящие проститутки! От рублёвых до валютных! Небось, миллион-два, не больше? Я имею в виду конечно доллары. Баксы!
В ответ послышался шёпот:
– Полтора.
Очередной смешок, только злобный:
– И это он называет большими деньгами! Я ежегодно тратил на таких вот подонков от десяти до двадцати миллионов! А вот теперь оставил на растерзание мародёрам и стервятникам восемь миллиардов! А он тут…
Следующая поправка чиновника из раскурёженного автомобиля окончательно уничтожила магната:
– Рублей.
От неожиданности и последующего негодования, Баксов раскрыл рот, чтобы дать самую точную характеристику этому ничтожному бюрократу народным фольклором, но вновь вовремя вспомнил, что упоминание кое-кого и прочие ругательства массового употребления там, здесь категорически не приветствуются. И он яростно крикнул:
– Выползай, червяк!
Приказ такого значимого индивида, как мировой финансовый туз Баксов, послушный и раболепный чиновник проигнорировать был не в силах. Карьерная субординация и благоговение перед вышестоящими в нём сформировалась, видимо, ещё в пионерском возрасте. И вскоре ожидающие услышали сопение и кряхтение, затем несколько тяжёлых вздохов, и вот уже через днище перевёрнутого «мерседеса» показался силуэт тучного мужчины пятидесяти лет.