Посторонний звук, похожий на телефонную трель, ощущается, как тяжёлый удар по голове. И судя по тому, как отпрянул от меня Руслан, удар достаётся обоим. Мы смотрим друг на друга, тяжело и часто дышим, пока трель продолжается.
Господи! Он же жених моей мамы! Он мой будущий отчим! Что я творю?!
— Не смей… — хрипло и на грани слышимости. — Не смей ко мне прикасаться, — говорю громче, но очень неуверенно.
Руслан, в отличие от меня, выглядит весьма спокойным. Продолжая таранить меня тяжелым взглядом, он вытаскивает из кармана брюк телефон, на экране которого светится звонок от моей мамы.
Вдруг к глазам подкатывают слёзы, пальцы рук заметно дрожат, и я дёргаюсь в сторону, чтобы убежать в свою комнату. Но не успеваю и шага сделать, как Руслан впивается в мой локоть и удерживает на месте, попутно отвечая на звонок.
— Да, дорогая, — нежным тоном, будто специально хочет меня задеть.
И к моему сожалению, ему это удаётся. Резкая боль пронзает грудь, а непонятно откуда взявшийся ком в горле не даёт вдохнуть.
Истерически пытаюсь отцепить его пальцы от своего локтя, судорожно всхлипывая. Но он держит меня стальной хваткой.
— Сама разобраться никак? — недовольно спрашивает он в трубку. — Ясно, — кивает самому себе. — Сейчас приеду, — вздыхает, и эти его слова окончательно меня злят.
Наклонившись, я изо всех сил кусаю его за запястье, и наконец-то, зашипев, Руслан разжимает пальцы, и я тут же убегаю, чуть не споткнувшись на ступеньках. А добравшись до своей комнаты, со всей силы хлопаю дверью и закрываю её на ключ. Прислонившись к твёрдой поверхности, сползаю на пол и, накрыв голову руками, плачу как ребёнок.
Что я наделала? Что он наделал? Зачем?
Господи, пусть это будет сон! Я сейчас проснусь, и всё развеется как дым.
Ущипнув себя, я вою, как раненый зверёк, от понимания, что никакой это не сон, а самая настоящая реальность. Я только что обжималась со своим будущим отчимом. Он меня поцеловал. Поцеловал!
Как никто и никогда не целовал.
Как мне с этим дальше жить? Как жить с ним в одном доме? Мне так стыдно. Перед ним, перед мамой, перед всем белым светом. Не зря он меня шлюхой называл, я такая и есть. Кто в здравом уме позволит себе такое?! Никто. Таких дур, как я, больше нет.
Поднявшись с пола и вытирая мокрые щёки, иду на негнущихся ногах к кровати и забираюсь на неё. Обняв декоративную подушку, сворачиваюсь калачиком и продолжаю лить слёзы. Ругаю и жалею себя одновременно, пока не засыпаю.