– Вот почему она строила ему глазки, – процедила она. – Жалкая лицемерка!
– Давай, понесли, – поторопила ее Гортензия Хортон, подхватывая ручку ее чемодана. – Или все-таки налегке?
– Ну уж нет, там мои лучшие платья. – И они, ковыляя с довольно увесистым грузом, поспешили догнать Амелию с секретарем.
Дождь, мелко накрапывающий в течение первых минут, теперь значительно разошелся. Колючие капли секли по лицу, когда ветер швырял их в лицо, и обжигали огнем. Намокшие волосы облепляли лицо... В какой-то момент корявая ветка сорвала с головы Эммы Джонстон ее мокрую шляпку, и без того совершенно испорченную, и швырнула в кусты. Она вскрикнула, бросилась ее поднимать, но, запнувшись о корни, рухнула в грязь поперек каменистой тропинки.
– Проклятый остров, – выругалась она, – это была моя лучшая шляпка. Именно в ней я хотела впервые познакомиться с графом! Отец выложил за нее целое состояние. – Она села, размазывая грязь вперемежку то ли с дождем, то ли все-таки со слезами по своему совершенно несчастному личику.
– Ну-ну, – подхватила ее с земли мисс Гортензия, – не раскисай. В конце концов, это была только шляпка. – Она подала девушке «трупик» испорченной шляпки, и та, поглядев на него долю секунды, швырнула несчастную со всей силы в кусты.
– Не отставайте! – окликнул их Даррен Спенсер. – Мне кажется, мы уже близко.
Впереди, за высоким забором из тисов, действительно показались башенки Линдфорд-холла.
Даррен припомнил, как дядя говорил ему об имении: «Неоготический стиль в лучших традициях романтизма». Говорил в насмешливом стиле, так как считал такие дома пережитком ушедшей эпохи и вообще, как виделось Даррену, не верил в любовь и всякий там романтиз...
Когда перед ними предстала серая дверь, серая, как и все остальное на этом проклятом острове, ворчала мисс Джонстон, Даррен загрохотал в нее кулаком, почти ослепнув от заливавшей глаза воды.
– Мы как в той сказке, – неожиданно улыбнулась мисс Хортон, – принцессы, молящие о ночлеге. Надеюсь, нам под перину не положат горошину...
– Да хоть целый мешок, – ворчливо отозвалась мисс Джонстон, – лишь бы нам вовсе открыли.
Как раз в этот момент загремели засовы, довольно внушительные, судя по звуку, и на вымокших гостий хлынул поток яркого света из-за открытой двери.
– Вот и вы, наконец, – произнес голос пожилого дворецкого, и их пропустили войти.