– Граф любил ее очень, вот и не смог избавиться от вещей. Хранит их из чисто сентиментального чувства! – Казалось, ему и самому было непросто вспоминать о графине: старик повесил вниз голову. Лицо его потемнело. – Но платье вы можете взять. Любое на выбор! Он позволил.
Насколько Даррен мог видеть, платья были все новые, едва ли по разу надетые, и почти не вышедшие из моды. Разве что турнюр стал нынче поменьше, да и то новой моды придерживались только лондонские кокетки, желавшие идти в ногу со временем. Здесь же, в глубинке, об этом мало кто знал...
– Красивые платья, – произнес Даррен, касаясь клетчатой серо-зеленой тафты вечернего платья. Пропустил между пальцев атласную ленту, пришитую к лифу, и продолжил осмотр.
– У графини был чрезвычайно развитый вкус, – сказал Бартон. – Ее называли богиней лондонского бомонда! Перед ней преклонялись не только мужчины, но и женщины в первую очередь.
Даррен коснулся светло-сиреневого муслина вечернего платья с золотыми филигранными пуговицами и подумал, что оно подойдет мисс Гортензии лучше всего.
– Значит, граф до сих пор горюет по ней? – спросил он, снимая вешалку с платьем.
И Бартон вздохнул:
– Боюсь, призраки некоторых людей никогда нас не оставляют.
7. 6 глава
В ожидании предстоящего ужина и соответствующего знакомства с хозяином дома девушки в нетерпении сидели в библиотеке, где Бартон от лица графа Дерби велел им собраться.
Гортензия Хортон то и дело оглаживала шелк своего нового, одолженного на время платья, и губы ее мечтательно изгибались. О чем именно она думала, догадаться было несложно, и мисс Джонстон, видя эту улыбку, хмурилась все сильнее.
– Чье это платье? – спросила она, едва девушка появилась в библиотеке. – Что за пыльный, давно вышедший из моды раритет?
– Это платье самой миссис Дерби, – ответила за Гортензию Амелия Холланд, которая и помогала новоиспеченной подруге его надевать. – Граф одолжил его ей, пока гардероб Гортензии все еще в Килехе, по другую сторону пролива.
Едва услышав такое, Эмма спала с лица: и она еще радовалась тому, что ее чемодан оказался при ней, вот дуреха. Этой дылдообразной Гортензии граф одолжил платье жены! Подумать только. Она посчитала это свидетельством его явного расположения к названной мисс, то есть плюс один в ее пользу...
– Он поступил весьма благородно, – с трудом выдавила она. – Должно быть, не знал, что делать с этим тряпьем после смерти жены, – все-таки не сдержалась она.