Парень нехотя поднялся с пола и вышел из кухни. Под нос он что-то неразборчиво бормотал.
– Вам помочь, матушка Кара? – Ивири с готовностью выскочила из-за длинного стола и схватила стопку тарелок, стоящих на краю. Но Кара, несмотря на видимую тучность, молнией метнулась к девушке, выхватив у нее из рук грязную посуду:
– Вы что, верна Ивири, – забормотала она. – Вы чего удумали! Чтобы гостья госпожи на кухне прибиралась! Чтобы я со стыда померла!
– Да нет, я… – Ивири попыталась вставить слово, но Кара была непреклонна:
– Вы уж простите меня, старую, но не позволю я! Да как же можно?!
Выудив из рук девушки всю посуду и захватив заодно несколько кружек со стола, женщина важно прошествовала в свою маленькую комнатку. Ивири откровенно расстроилась, не в состоянии принять на себя роль «верны».
– Да я всю свою жизнь служила, матушка Кара, – взмолилась она вслед удаляющейся квадратной спине. – Какая из меня верна? Во мне ни капельки благородной крови! Почему за верну приняли?! Разве платье на мне с чужого плеча.
Кара остановилась, оглянулась. В ее карих глазах читалось недоверие.
– Служила, говоришь?
– Да!
– Служка служке – друг и помощник, но ты уж меня пойми: ты – гостья. И не моя, а хозяйки. Приняла б ты помощь от гостьи твоих хозяев?
Ивири грустно покачала головой.
– То-то, – Кара развернулась и скрылась в подсобке, откуда донесся ее бодрый голос. – Да и нечего мне помогать, сама кому надо подсоблю!
– Хотя бы посидеть с вами можно? Не помешаю?
– Да мне только в радость компания, – из комнатушки донесся грохот посуды. – А то дети заняты с утра до вечера. Но я не жалуюсь, все при деле, на свой хлеб уже сами зарабатывают. Соседские служки, знаешь, обзавидовались.
Ивири, облокотившись локтями о столешницу, подперла щеки руками.
– А ты откуда, дочка? – женщина вышла из подсобки, вытирая мокрые руки о передник.
– Я выросла в предгорье Ашрум.
– Отец, мать – есть кто?
Ивири грустно покачала головой.
– Братья может?
– Не знаю. Может, и есть где-то. Меня в горах нашли еще маленькой. Я не помню ничего.
– А кто ж так покалечил-то тебя? – матушка Кара сочувственно глядела на девушку.
Ивири покачала головой.
– Не помню я ничего.
Хоть и нравится ей эта женщина и этот дом, но не станет она рассказывать, слишком опасно подозрение в ведьмовстве. А ну как ее опять за ведьму примут и местного мантара вызовут? Ивири содрогнулась от нахлынувших воспоминаний. А помнила она многое, вплоть до того момента, пока не потеряла сознание. Налитые кровью сумасшедшие глаза Роуха, наконец-то получившего желаемое – ведьму, – этот взгляд останется в ее памяти на всю жизнь.