Звонок мобильного телефона заставляет вздрогнуть. Я лениво тянусь к мобильнику и принимаю вызов, ткнув на зелёную трубку.
А на том конце провода вещает взвинченный голос любимой подруги.
– Ты сейчас упадёшь! – вываливает на меня без какого-либо приветствия – Сидишь?
– Сижу.
– Знаешь, кто ко мне перевёлся в отдел?
– Да откуда ж мне знать?
– Макаров! – восклицает подруга, но я никак не реагирую. – Ну ты чего, Натали? Не помнишь его, да?
– Что? Прости?
Татьяна вздыхает:
– Опять со своим козлом поругалась?
– Просто с козлом. Не с моим.
– Ты паспорт свой гражданский открой. Кто там у тебя записан в качестве козла?
– Тань, – вздыхаю, давая понять, что сейчас мне не до стёба, – я полчаса назад узнала, что беременная. Поэтому прости. Не в настроении. Совсем.
На том конце провода повисает тишина. А я, закрыв глаза, прижимаюсь спиной к стене и пытаюсь глубоко дышать, чтобы побороть приступ тошноты.
– Так! – командует строгий голос Танюхи, – ты сейчас дома? – бубню в трубку “угу” и Татьяна продолжает раздавать свои ЦУ: – ложись на диван, ноги кверху задери и ничего не делай. Я скоро буду.
Я даже не успеваю ответить, как Танюха кладёт трубку. Время за ожиданием визита подруги просто пролетает. И я даже не удивляюсь, когда через час после телефонного разговора обнаруживаю у себя на пороге квартиры майора полиции.
– Ты с работы, что ли, сбежала? – оценивающим взглядом скольжу по форме.
Таня молча снимает своё пальто, вешает его в шкаф и с важным видом топает на кухню. Достаёт из пакетов: фрукты, выпечку, бутылку молока и белого полусладкого.
– Это тебе, – кивает на молоко, – а эта бутылочка для меня. Ты у нас теперь не пьёшь.
– Я и так не пью после травмы, – обидчиво хмыкаю.
– Давай. Рассказывай. Что делать будем с твоей жизнью?
И пока я пытаюсь сложить слова в предложения, Татьяна вовсю хозяйничает на моей кухне.
– Я вот главное не услышала, Натали. Ты рожать собираешься или пойдёшь на аборт? Кстати, какой там у тебя срок?
– Не знаю.
– Что именно не знаешь?
– Ничего не знаю. Я давно не слежу за циклом. Возможно, мне и аборт уже делать нельзя, – отвечаю равнодушно, а руки сами тянутся к животу и гладят его вверх-вниз, – и я не хочу аборт, если честно.
– Угу, значит, будем рожать с Островским?
– Нет. Ты что?! – возмущённо. – Мать-одиночка не так уж и плохо. По крайней мере, государство мне будет платить пособие.