Поорет да перестанет – без
доказательств «подвиг Рожественского» ко мне не привяжешь, а их нет
и быть не может. Император это хорошо понимает – на такой
должности, учитывая рождение и воспитание в недрах Дворах, попросту
не возможно стать верным адептом указов, постановлений, нормативных
актов и служебных инструкций. Я в этом плане скован гораздо меньше:
я оперирую пониманием, под которое по мере надобности
смогу подвести любые бумажки.
- В Лондоне у тебя был приватный
разговор с этим… с этим…
- С этим русским офицером, который не
выдержал развернутой дядюшкой кампании по уничтожению нашего Флота,
- подсказал я.
- Это все ты! – ощерился Император. –
Ты его настрополил!
- И поэтому больше года собираю
свидетельства махинаций покойного и ношу их посмотреть тебе,
выпрашивая возможность инициировать судебное разбирательство, -
откинулся я на стуле, сложив руки на груди.
Богоизбранный сын недоволен
беспочвенными обвинениями, папа. Теперь нужно использовать паузу,
дарованную гневно хватающим воздух ртом Александра:
- Как вы это вообще себе
представляете, папа? Вызываю я такой Рожественского на упомянутую
вами «приватную встречу» - содержание которой, кстати, до вас
доведено в обычном порядке – и говорю ему: «Великий Князь Алексей
Александрович проворовались, поэтому вам, дорогой Зиновий Петрович,
надлежит взять револьвер и убить сначала его, а потом себя»? Как вы
полагаете, папа, что сделает нормальный русский офицер, услышав
подобное из уст цесаревича?
- Наглец! – припечатал меня по итогам
«лекции» Александр. – Как ты со мной разговариваешь? Учить меня
вздумал, щенок?! Все-то ему не так, везде у него воры и
бездельники, все цари до него – кретины никчемные, один он весь
золотой и в перьях!
- Я не сделал и не сделаю ничего, что
вам не по нутру, папа, - спокойно ответил я.
- Вон с глаз моих! – бросил в меня
Александр подушкой и скривился – бросок обернулся вспышкой боли в
невозможной к вживлению обратно в тело ноге.
- Доверено ли мне будет разобраться с
последствиями? – продолжил я изображать спокойствие.
У меня всегда есть запасной план –
получится не так круто, как в основном, но Флот я так и так
перетряхну.
- Во-о-он!!!
Твердого «нет» мной услышано не было
– Александр просто в горе и гневе, но по-прежнему согласен
проводимой мной внутренней и внешней политикой - поэтому, покинув
апартаменты Императора, я взялся за дело – письмо Рожественского с
перечислением хищений отправилось в печать, туда же отправилось мое
обещание разобраться и напоминание служивым гражданам использовать
для донесения тревожных вестей нормальные инструменты, а не
револьвер.