В общем, решив не игнорировать суровое письмо налоговой, как
всегда перед отлетом, я вытряхнул Марьятту из кровати. И попросил
освободить помещение, мне нужно улететь по делам. Она, как обычно,
ругая меня последними словами, бегая мимо меня в одном нижнем
белье, чуть не добилась успеха, в своем желании пожить у меня, пока
меня где то черти носят. Алессандро, я всего лишь буду
присматривать за домом, и этим твоим вонючим монстром, не думай
глупостей! Но я, ни секунды не заблуждался. Вернувшись, я застану
тут околомодную тусовку, что одним своим видом навсегда поссорит
меня с местными. Так что я железной рукой, вытащил упирающуюся
девушку из дома, и закинул ее сумки в такси. Обозвав меня на
последок всяко-разно, она уехала. А я вырубил в доме все
коммуникации и пошел ловить Дормидонта.
Дормидонт – сурок, что прошлой весной мне привез приятель.
Позвонив среди ночи, он ввалился ко мне спустя час, с просьбой
приютить зверушку. Он выиграл его в карты у каких то эфиопов. Я,
Саня, сейчас улетаю, кто мне даст его с собой в самолет взять? Там
справки какие то нужны…
Через неделю, стало ясно, что никто сурка уже не заберет. Я
решил выпустить его на волю, и отнес в рощу неподалёку. Но тот,
протусовавшись где то пару дней, однажды утром был обнаружен мной в
гостиной. Он из моего пледа свил нору под диваном.
В общем, я назвал его Дормидонт. Эта шерстяная , толстая
сволочь, размером с болонку, получила от меня полную свободу. Мне
казалось, что он свалит, если держать дверь открытой. Но он жил
полной грудью, пользуясь моей надеждой, что ему в окрестных лесах
свернут шею. Где то тусовался, приходил, сжирал все, что я ему
накладывал, дрых в моей кровати, и вообще ни в чем себе не
отказывал.
Местные жители узнав, что я зову сурка Дормидонтом, стали
называть его Доро, и подкармливать при встрече печеньем и всякой
вкуснятиной. С абаригенами у меня вполне теплые отношения. Два раза
в неделю сеньора Лючия убирается в доме. Ее муж, переложил мне
камин, и познакомил с местным истеблишментом – мэром, мясником, и
владельцем остерии.
В принципе, можно было его оставить у них. Но однажды сеньора
Лючия обронила, что лучше всего сурков съедать в октябре. Когда они
нагуляют жир перед спячкой.
Пускай этот Дормидонт, завел себе привычкой пронзительно орать
по ночам. И как то пометил до полной негодности лабутены Марьятты.
Грубо поправ тем самым Википедию, утверждающую что экскрименты
сурков совсем не зловонны. То есть, я был вовсе не против, что бы
его грохнули в окрестных лесах и сварили в похлебку. Но самому
отдавать под нож мясника?! Увольте!