Помнил, как отравили мать и убивали старших братьев, помнил боль и унижения. Он никогда и ничего не забывал.
– Иди Жид, прикажи седлать коня.
Сеньор Ирон в отличие от других окрестных сеньоров, был лёгок на подъём и не любил по утрам залёживаться в постели. Конечно, если находился в этой самой постели один.
Одевался он быстро, потому что сам, ел чуть медленнее по той же причине, но в целом успевал к тому времени, когда заканчивали седлать его любимую лошадь, гнедую красавицу Лизабетту.
Лошадь знала дорогу, её не требовалось понукать. Да и сеньор Ирон уже догадывался, что Рамс убит, его волновал лишь один вопрос – кто.
Знакомые с такого далёкого детства окрестности фамильного замка неспешно катились под уклон, Лизабетта лениво передвигала всеми четырьмя, давая хозяину время, время поразмыслить.
А подумать было о чём. Уже три года никто из соседей не рисковал нападать ни на земли, ни на людей, принадлежащих Ирону. Никто. Что-то менялось в мире, неуловимо и неопределённо, но, похоже, внешнему спокойствию приходил конец.
Развалины родового гнезда подросли, к его замку прибавились один за другим ещё три, умножились и земельные угодья. Всё бы хорошо, да в воздухе пахло бедой. Вначале он старался не обращать внимания, но тревога росла, беда приближалась….
Он как никто другой чувствовал перемены, даже их лёгкое дуновение. Лизбетта шла привычной дорогой, скоро, уже скоро, сеньор ощутил запах смерти, запах и боль. Здесь.
Ирон ведал толк в магии, но этим ранним утром особого дара не требовалось. Был бой, короткий, слишком короткий и резня, голые рабыни совершенно не способны сопротивляться. Хорт гроблины. Сеньор Ирон был в ярости, я был в ярости, потому что Ирон я.
Рамс, ты опять всё попутал. Горько терять хороших слуг, горько, ещё горше оставлять их тела не отмщенными. Я никогда не позволял себе последнего. Несколько несложных пассов руками, простая распальцовка, ничего более, всё остальное в голове, мысли, слова, что тяжёлыми каплями срываются с языка.
– Встань мёртвый, встань и расскажи, как было.
Я видел всю картину, бой, его глазами, теперь уже мёртвыми, остекленевшими глазами.
Меч Рамса коротко звякнул о секиру Хорт гроблина, резко ушёл вниз и рубанул нападавшего по ногам. Хорты сильны, ловки и быстры, но всегда чуточку туповаты. Рамс часто ловил их на этот простой приём, но всегда кто-то был рядом, кто-то способный отбить тяжёлую секиру в тот момент, когда она начинает падать на незащищённую голову.