– Целую неделю в бреду метался, – продолжал доктор. – Думал, не оклемаешься, мужик, коньки отбросишь. Ан нет, выкарабкался. Видать, жилка в тебе жизненная крепко натянута, туго бьётся.
– Неделю?! Ты хочешь сказать…
– Ну да, неделю, – пожал плечами доктор. – А ты думал, такой тяжёлый бронхит, какой был у тебя, в три минуты лечится? Нет, мужик, тут ты пальцем в небо попал. Не будь рядом меня, ты бы вообще вряд ли выжил.
– Так мне спасибо, что ли, тебе сказать? – проворчал Пётр.
– А это как знаешь. Хочешь – скажи, а не хочешь – оставайся свиньёй неблагодарной. Я, знаешь ли, не обидчивый… Ладно, хватит языки чесать. Мне на смену пора, я сегодня в ночь. Сейчас я тебя покормлю – и адью. Один остаёшься, за хозяина. И нечего на меня волком смотреть, я ведь тебя как-никак целую неделю выхаживал.
– Я тебя об этом не просил, – мрачно отозвался Пётр. Он и сам не мог понять, откуда бралось то спонтанное раздражение, которое вызывал у него доктор. Этот чудаковатый бородач был ему симпатичен, чего уж душой кривить, однако… однако ситуация, в которой он оказался по воле своей непутёвой судьбы, была ему явно не по нутру.
– Потом поговорим, – как ни в чём не бывало, сказал доктор. – Некогда мне сейчас, понял? Вот вернусь к утру – тогда и обсудим.
Он скрылся на кухне и вскоре вернулся со стаканом крепкого чая и тарелкой, на которой ароматной горкой возвышалась жареная картошка, увенчанная двумя толстыми, разбухшими сардельками.
– На вот, поешь, – сказал он, ставя тарелку на тумбочку. – А я ушёл. Всё. Пока.
Он хлопнул входной дверью и закрыл её на два оборота ключа. Пётр остался один. Взглянув на принесённую доктором еду, он внезапно почувствовал такой острый голод, что чуть было не захлебнулся собственной слюной. В считанные минуты он съел всё, потом в блаженстве растянулся в постели и крепко заснул.
Проснулся он уже утром. Яркий солнечный луч бил ему прямо в глаза. Он невольно зажмурился. Вновь открыв глаза, он видел улыбающегося доктора. На измождённом лице Петра невольно скользнула ответная улыбка.
– Так-то лучше, – кивнул доктор. – Больной идёт на поправку, а это значит, что не зря меня шесть лет в мединституте знаниями накачивали. Ну как, мужик, настроение? Всё ещё хандришь, или готов к новым трудовым свершениям?
Петру, действительно, стало лучше. Этой ночью он впервые за прошедшую неделю как следует выспался: это было не полуобморочное состояние человека, находящегося на грани между жизнью и смертью, а нормальный, крепкий, здоровый сон человека выздоравливающего. Пропало и вчерашнее раздражение.