Под руководством Клейненберга я занимался белухами. Меня интересовала структура тела белухи. Я собирал пробы, фиксированный материал, много занимался гистологией. Классическую морфологическую работу мне тоже удалось провести. В морфологии есть свои специализации: кто-то занимается печенью, кто-то мозгом, кто-то пищеварительной системой. А меня все интересовало: и пищеварительная система, и мозг. Я придумывал какие-то новые способы исследования. Я легкие накачивал пластмассой, а потом растворял орган, и получалось древо. Это давало совершенно другое представление о том, как работает орган. Так же я с почками делал. Канальцы и почечные лоханки по-другому смотрятся, когда они показаны в виде древа. Изучая белуху, я получил дополнительный объем общебиологического фундаментального образования. Это было важно для понимания, как работает организм, что он может, что не может. Клейненберг меня опекал, никакой рутинной лаборантской работы у меня не было, только творческая, исследовательская.
Наша группа по морским млекопитающим работала внутри лаборатории сравнительной анатомии, которую возглавляла Гали Сергеевна Шестакова. Гали Сергеевна была ученицей Шмальгаузена. Его учеников было много в Институте морфологии, это был интересный институт. Во времена Лысенко он был создан из двух институтов. Основа – классический Институт морфологии животных, который создал Северцов. К нему присоединили ликвидированный Институт цитологии и генетики, который исходно был Институтом Кольцова.
Основатели соединенных институтов – Кольцов и Северцов – были очень разными. Кольцов был во время революции на стороне социал-демократов. Его посадили в тюрьму и приговорили к смерти. Тогда Горький и Луначарский обратились к Ленину, и по распоряжению Ленина Кольцова освободили. Северцов никогда не был общественно активным человеком. Занимался только наукой и ничем больше. И это очень чувствовалось уже внутри объединенного института. Ученики Кольцова – цитологи, гистологи и генетики – всегда были бунтарями, живыми, у них все кипело. А морфологи целенаправленно изучали пятую ножку у сороконожки, и до всего остального им не было дела. Это грубо сказано, но такое разделение было.
Сергей Евгеньевич Клейненберг исходно был в Институте морфологии животных, но по духу, по знакомствам, по всему он был вместе с генетиками. И когда в 1965 году научная монополия Лысенко прекратилась, то возникло мощное движение по восстановлению всего, им разрушенного. И было решено восстановить Институт цитологии и генетики. Восстановленный в 1967 году институт стал называться Институтом биологии развития.