Раньше там такая была охота – она запрещена сейчас, – когда к моржам люди подходят с пиками и начинают их просто колоть на берегу. Моржи в испуге уходят, хотя они могли бы броситься на людей и смести их своими тушами. Но моржи боятся и уходят в море, давя друг друга. И так их промышляли: кого пикой заколют, кого давлеными берут. При мне такого промысла уже не было, а лежбище было известно.
Меня забросили на лежбище – на косу. Я подобрался к моржам, чтобы не пугать их, и затаился. Сейчас трудно восстановить, каким образом пришла мне в голову идея провести несколько дней с моржами на лежбище, но меня одного завезли на косу, я подобрался к лежбищу на расстояние 300 метров, сделал в песке окоп и пробыл там дня два. У меня был фотоаппарат.
В те годы мы использовали фотоаппараты «Зенит» или «Зоркий». Был у нас и киноаппарат. После войны были огромные склады военного имущества, которое распродавалось учреждениям. И мы купили там «кинопулемет». На каждом истребителе, на каждом самолете стояла камера, и летчик, нажимая на гашетку пулемета, одновременно включал камеру. Так было положено у военных, чтобы знать, кого летчик убил, какой самолет подбил. И вот с этим кинопулеметом я тоже работал.
Но на моржовом лежбище у меня был только фотоаппарат. Я был им, можно сказать, вооружен. Это было незабываемо: часами смотреть за перемещениями на лежбище. Такие часы и минуты наблюдения один на один с природой – это не только вдохновение, единение с природой получается, а какое-то более глубокое понимание ее. Оно на всю жизнь потом остается. Может быть, поэтому зоологи и ботаники и общаются со своими листочками и цветочками, отсюда происходит понимание единства живого, понимание необходимости бережного отношения к живому. Мы едины, и, черт возьми, значит, нельзя зверствовать и убивать без причины.
Еще мы работали на зверобойном промысле на Белом море. Выходили на ледоколе «Красин» из Мурманска. Перед выходом была авиаразведка: где, в каком месте находятся залежки тюленей, где они рожают на Белом море. Недавно, несколько лет назад, я снова был на залежках, но уже как турист.
Сейчас организованы туристические поездки на залежки тюленей, которые оказались выгоднее, чем промысловая добыча. Это приносит больше прибыли, занимает больше людей и не убивает тюленей. Этот туристический бизнес фактически дал новую жизнь деревне, которая спивалась, которая не знала, что делать. Сейчас люди получили постоянный поток туристов и доходы. Это не просто устойчивое, а экологически устойчивое развитие.